Выслушав этот серьезный ответ, Элиас с готовностью расхохотался. Вольф последовал его примеру. И потопив в этом взаимном смехе досаду, заговорили они о своих семейных делах и обстоятельствах.
* * *
Оказалось, оба они женаты по третьему разу и на молодых женщинах. Жена Вольфа была моложе своего мужа на десять лет, жена Элиаса — на шестнадцать. У обоих подрастали дети. У Элиаса — маленький сын, у Вольфа — четырехлетняя дочь. Впрочем, Вольф мало успел рассказать о своем браке, потому что на этот раз почти все время говорил один Элиас.
Третьей его женой стала молодая прядильщица по имени Елена. Родители ее держали крохотную лавчонку, где отец продавал сладости, которые изготовляла мать. Сначала умер отец, после — мать. Старшая сестра девушки еще при жизни родителей отдана была замуж в крестьянскую семью и жила далеко за городом. Когда родители умерли, Мария взяла юную Елену к себе. Девушку не попрекали куском хлеба, но все же зависимое существование было ей тяжело. В девятнадцать лет она вернулась в город и поступила в мастерскую Гудруны, где трудилось более тридцати мастериц — прядильщиц и ткачих. Как-то раз судья Франк надумал заказать себе новый плащ для холодной погоды. Ему посоветовали купить хорошую шерсть и отнести в мастерскую Гудруны. Слуга его отнес шерсть, но так вышло, что за пряжей Элиас зашел сам. Плащ еще не был готов, а он уже обвенчался с Еленой. О ней ничего дурного не говорили, она была честная девушка, и очень сильно он в нее влюбился. Дочь, их первенец, умерла, не прожив и года, но мальчик, родившийся после смерти сестры, благополучно рос и родители радовались ему.
Тут Вольф и Элиас Франк подошли к дому Элиаса. В одной из комнат на втором этаже окно было распахнуто. Молодая женщина — крепкие щеки, как яблоки, — катала выстиранное белье и громко распевала песенку о девице, вынужденной весь день напролет нянчить ребенка своего брата, а злая сноха даже на танцы не отпускает ее. По одежде Вольф понял, что это служанка, однако ему захотелось подразнить Франка и спросить, не его ли это жена. И все же Вольф сдержался. Нет, это будет неудачная шутка, и они уже довольно наговорили друг другу неприятного.
Элиас постучал дверным бронзовым молоточком, слуга отворил, покосившись на еврея, согнувшегося под тяжестью мешка сомнительной чистоты. Элиас велел Вольфу оставить мешок в просторной прихожей. Служанка проворно сбежала вниз.
— Дома ли госпожа? — справился хозяин.
