У татарского брода Магазанник встретился с могучим Стахом, покосился на его мускулы, которые так и перекатывались под кожей.
— С такой бы силой пни корчевать! Идем, горемыка, ко мне работать. Не пожалеешь!
— Погожу, дядько.
— Думаешь, в моих лесах заработок меньше, чем на смолокурне?
— Да нет, видно, больший.
— Так бери плату годовую — да и на мои вырубки и залежи.
— Боюсь такого благодетеля.
— Хоть скажи: почему?
— У вас, дядько, не серчайте, я наймитом стану подъяремным, а мне хочется человеком быть! Потому и записался в соз. Там и начну прокладывать свою борозду.
— Ох, и умники все! Лишней сорочки нету, а туда же — норов показывает. А зачем так в приселок торопишься?
— К Оксане.
— Это чего ж ради? — удивился и забеспокоился лесник. — Свататься, что ли?
— Да вы что?! — В больших серых глазах парня проснулась печаль. — В сельсовет ее вызывают.
— Не за долги ли?
Стах пренебрежительно махнул рукой:
— У вас только долги да проценты на уме.
— Какие проценты? — насторожился Магазанник.
— Думаете, село не знает, как вы наживаетесь? — ожег его Стах неприязнью и пошел в приселок.
Лесник перевел растревоженный взгляд на татарский брод, где купалась и сновала в челнах детвора.
— Эй, кто перевезет? Конфету заработает.
— А я и даром перевезу, — отозвался с лодки сын Оксаны Владимир.
Магазанник покосился на лодку и отрицательно покачал головой.
— Э, нет, на твоей посудине ни в жизнь не поеду.
— Боитесь, дядько? — засмеялся кто-то из ребят.
— Что греха таить, боюсь садиться в твою душегубку. — И сжал губы: зачем он болтнул такое о челне?..
Когда густой летний вечер и обманчивые лунные невода упали на леса, хмурый Магазанник добрался до своего глухого жилища и удивился: у высоких ворот стояла дородная Василина Голубь. До самой смерти Мирона она ухаживала за ним, и. старик, умирая, вопреки воле сына, завещал ей пару быков, годовалого телка и лодку — вдова очень любила вечерами кататься на ней. Чудак был его отец! Есть ли у старого гренадера на том свете волы, озеро да лодка?
Не раз, приезжая на отцовский хутор, Семен пробовал приволокнуться за Василиной, но из его попыток ничего не выходило. От одного прикосновения к ней вдова вспыхивала и беспощадно била ухажера по рукам. А сила у нее была как у доброго косаря. И почему при таком здоровье дремала тогда ее женственность?
Улыбаясь полными, жаждущими ласки устами, Василина поклонилась ему, и Магазанник похотливым взглядом оценил пышную грудь, которой тесно было под расшитой яркими цветами блузкой. Чего бы только не дал он за то, чтобы побыть рядом с Василиной хоть одну ночку! Хмель ударил в голову. Магазанник забыл даже об Оксане. Пропадает наш брат из-за баб и сладких любовных утех. Если бы не прогнал бог Еву из рая, спокойнее было бы на земле.
