— Яааанни, смотри — это та самая Лена, Лена — это тот самый Янни!..
Когда я впервые встречаю человека, я сразу, по первому впечатлению, так или иначе классифицирую его.
Когда передо мной встал Янни, тонкий, но сильный, и подал мне свою маленькую руку, я ничего не подумала, не почувствовала, никак его не классифицировала, лишь сказала: «Привет». Он смотрел на меня сияющими глазами, улыбался и весь был как-то скован. У меня даже мелькнула мысль: «У этого человека куча комплексов».
Дуби играл на басах, а я все свое внимание переключила на Янни.
Погрузившийся в собственный мир шаман, волшебник, дервиш, будучи в трансе и связанный со своим ритмом, он играл чертовски хорошо! Я выпила два коктейля и пребывала в состоянии легкой игривости. Мне было двадцать девять. Янни — двадцать шесть.
В следующий перерыв у меня завязалась беседа с младшим братом Дуби, Максом. Янни бродил вокруг нас, все время перебивал, мешал, вставлял свои словечки, лез на глаза. И вот, наконец, уже поздним вечером я взяла его под руку, увела в сад и там сказала:
— У тебя прекрасная музыка, но чего-то не хватает.
Янни шел рядом. Бездомный пес, заблудившийся ребенок шел со мной под руку. После беседы мне захотелось вина. «Он сейчас принесет», — сказал он и направился к дому. Я тут же забыла о нем и завела дурацкий разговор с одним типом, с которым пару дней назад была резка. Какая-то пьяная девица свалилась в пруд с рыбками, громкий хохот. Где Янни? Я обнаружила его в самом темном углу усадьбы, он лежал в шезлонге.
— Мой отец был персом, — сказал он, — он уже давно умер…
Янни привлекал меня, сама не знаю почему. Он не был прототипом с рекламы джинсов, скорее, наоборот. Он не был похож на всех тех, кого я знала раньше, — в нем чувствовалась своеобразная внутренняя сила. Очень развитая.
— Кто ты по знаку гороскопа?
— «Рыбы».
В моей голове заклубился туман. «Это он! Это он! Наконец-то!»
Именно этому знаку гороскопа должен соответствовать человек, который может стать для меня проводником, вождем, учителем, — я сама это высчитала, и очень скрупулезно! Появление Янни попахивало мистикой.
Когда через день он захотел на мне жениться, это астрологическое «это он!» и его матримониальное неистовство встретились. Немецкая эзотерика и персидское упрямство — все вместе это составляло довольно взрывную смесь. Человек с нормальным складом ума едва ли разглядел бы здесь хоть один мотив для того, чтобы присягать друг другу в верности на всю жизнь, — но не душа артиста. Он поймал меня в период увлечения «травкой» — романтические устремления, смутная любовь к Богу, детская открытость. Ничего определенного и типично женского — все пограничное, переходное.
