Но не говорить же обо всём этом Оле! Обидится. И сдаваться нельзя: какой же он будет иметь вид вечером после этого? А руки Оли уже в Костиных брюках, они уже достали… Только не это! Ну, что ты будешь делать… Не выдёргивать же!.. Обидится. Она же от всего сердца… В общем, перестал Костя контролировать ситуацию.
Оля встала с корточек, сбросила плащ на тополевую ветку, повернулась к своему мужчине спиной и нагнулась. Ох уж эти короткие юбочки! Их даже задирать не нужно. Комбидресс был уже расстёгнут. Да Оля, его, видимо, и не застёгивала. Ух, ты, как мило – родинка! Оля, не глядя, пошарила у себя за спиной, ухватилась за то, что только что достала из Костиных джинсов и так замечательно приготовила. Сделала несколько сдаивающих движений, чтобы предмет окончательно затвердел и не вздумал увильнуть. Потом так же, на ощупь, приставила его к себе сзади и, чуть качнувшись в сторону Кости, слегка подразнила коротким погружением и так, обезумевший от женского внимания, вздувшийся конец. Костя всё ещё внутренне сопротивлялся происходящему. Нет, он не будет этого делать. Нельзя! Ведь он сам себе давал слово… Он так продолжал думать ещё и тогда, когда Оля снова качнулась назад, застонала, но уже не останавливалась до тех пор, пока белая её попка не упёрлась в Костю, а сам он оказался плотно прижатым к толстому тополю. Всё, брат, приехали. Деваться некуда. Вернее, деваться есть куда и от этого уже никуда не денешься.
Костя взял Олю за талию, нежно, кончиками пальцев. Чуть нажал от себя – Оля отстранилась. Чуть потянул к себе – прижалась. Отличная управляемость! Как иномарка! Так и влюбиться недолго. От всех этих тонких, удивительных ощущений возбуждение Кости достигло небывалой крайности. Он себя ощутил внутри Оли толстым, длинным и… деревянным. Да, как под местной анестезией. Не просто крутым самцом – суперменом себя почувствовал Костя. И как это у такой женщины и не складывается личная жизнь? Ну, Оленька, держись! И хорошо, что Оленька успела ухватиться за дерево. Деликатный Костя озверел. Из нежного любовника он превратился в стахановца с примитивным и безжалостным отбойным молотком между ногами.
Ох, девочки, и что же это такое вы с нами делаете!
Между тем, ледоход продолжался. Река уносила на себе в Каспий всё, что плохо лежало. Любовники не заметили, как к берегу, в двух шагах от них, прибило льдину с рыбаком посередине. Он ловил рыбу из проруби и, возможно не заметил, что его уже давно оторвало и понесло по реке. Льдина толкнулась о берег, и это отвлекло рыбака от вожделенной дырки во льду, которая ничуть не пострадала. Он увидел Олю и Костю и спросил: ребята, закурить не найдётся? Пришлось остановиться. Оля, не выпрямляясь, и, продолжая держаться одной рукой за крепенький карагачик, другой дотянулась до сумочки, достала пачку сигарет и бросила её всю рыболову. Тот сказал: «Спасибо», оттолкнулся удилищем от берега, сел на складной стульчик и стал прилаживать новую наживку.
