Ребята помолчали.
— А кто, собственно, тебе все это говорил? — спросил Ирка. — И вообще, что это? Какая–нибудь рация?
«Слушайте, — тихонько окликнул их Робинзон и присел на ступеньку.
Там кто–то свистит, — прошептал Ирка и храбро взял пудреницу в руку. Свист вдруг резко оборвался. Ирка протянул ее Петронилу и заметил: — А свистит–то плохо, фальшивит!
И начал сам высвистывать какой–то веселый мотив. Долго еще стояли ребята на лестнице у музея. Петронил умоляюще смотрел на друзей: что они посоветуют?
Ирка вздохнул:
— Поехали домой. Верни ее сестре, может, она объяснит тебе, в чем дело.
И вдруг неожиданно Робинзон начал размахивать у них перед носом своим каменным топором.
— Нет, — запротестовал он, — нет, пошли на улицу Манеса. Ведь пудреница нас просила. Пошли, и все.
Ирка попытался вспомнить, где эта улица находится.
Потом стали спрашивать у прохожих. Удивительно, но им сразу объяснили: «Тут неподалеку, где начинаются Винограды». И ребята согласились с Робинзоном.
— Рукой подать, — сказал регулировщик на перекрестке и кивнул в сторону музея.
— Главное, не надо ехать на трамвае, обрадовался Робинзон (у него оставалось всего шестьдесят геллеров на обратную дорогу).
ГЛАВА ШЕСТАЯ
рассказывает о том, как Робинзон исправил надпись на афише и что из всего этого вышло.
«Подать рукой» — это было, конечно, преувеличение. А впрочем, улица оказалась не очень далеко.
И вот ребята наконец стоят в начале длинной, серой, скучной улицы. На стене дома табличка: «Улица Манеса».
— Я бы не сказал, что здесь нас ждут, — заметил Робинзон и переложил топор из одной руки в другую.
Ребята ничего не ответили. Наконец Ирка двинулся вперед. Ребята последовали за ним. Они шагали вдоль сумрачных домов. Рядом с простыми, строгими зданиями стояли дома, богато украшенные скульптурами, лепными украшениями в виде гирлянд цветов и позолоченными надписями на фронтонах, но однообразная серая окраска, облупившаяся штукатурка и мрачные подъезды делали их скучными и навевали грусть.
Но вот серое однообразие домов и тротуаров нарушила веселая пестрая стена, на которой теснились афиши. Строго говоря, это был деревянный забор между двумя домами. Петронил еще издали попытался разобрать большие красные буквы на самой яркой афише.
— Ц–и–р… цирк…
Какой цирк?
— П–при–бы–вает…
Но какой?
— Старая афиша, — махнул рукой Робинзон, — она тут с осени висит.
Они прошли еще несколько шагов и остановились.
— «Прибывает цирк Буш».
— Так и будем здесь топтаться? — громко спросил Ирка, в нетерпении поглядывая на уходящую вдаль улицу.
