Дорога лежит передо мной — пустая и бесконечная.
Мой сын поднимает голову, спрашивает:
— А где мама?
— Я не знаю, — отвечаю я.
— Но с ней все в порядке? — Он смотрит на меня снизу вверх.
— Все в порядке, — говорю я. — Все в полном порядке. Спи дальше.
Мой сын снова засыпает. Я продолжаю вести машину.
И оба мы исчезаем, когда я просыпаюсь.
Когда я впервые встретил Карен Николс, она произвела на меня впечатление женщины, которая гладит свои носки.
Невысокого роста блондинка, она вылезла из ядовито-зеленого «фольксвагена» 98-го года выпуска, когда мы с Буббой переходили через улицу, направляясь к церкви Святого Бартоломью. В руках мы держали стаканчики с утренним кофе. На дворе стоял февраль, но в тот год зима к нам в город заглянуть забыла. Если не считать одной метели и пары дней, когда температура падала ниже минус 15,[2] погода стояла почти что теплая. Было только десять утра, но воздух уже прогрелся градусов до пяти. Говорите что хотите о глобальном потеплении, но если оно избавит меня от необходимости убирать снег перед домом, то я за него всей душой.
Карен Николс прикрыла глаза ладонью, хотя утреннее солнце было не таким уж и ярким, и неуверенно мне улыбнулась:
— Мистер Кензи?
Я изобразил свою фирменную улыбку: «Я отличник и усердный прилежник» — и протянул ей руку.
— Мисс Николс?
Она почему-то засмеялась.
— Да, я Карен. Я раньше, чем мы договаривались.
Ладонь у нее была такой гладкой и мягкой, что казалась затянутой в перчатку.
— Можно просто Патрик. А это мистер Роговски.
Бубба что-то неразборчиво буркнул в свой кофе.
Карен опустила руку и чуть прижала ее к себе, будто боялась протянуть ее Буббе. Будто он мог оставить руку себе в качестве сувенира.
Одета она была в коричневый замшевый пиджак длиной до середины бедер, угольно-черный свитер, синие джинсы и белоснежные кроссовки. Вся ее одежда выглядела так, будто пыль, грязь и пятна обходили ее за добрую милю.
Она приложила свои изящные пальчики к шее.
— Два самых настоящих частных сыщика, надо же. — Прищурила свои голубые глаза, сморщила носик и снова рассмеялась.
— Я сыщик, — сказал я. — А он просто решил взять халтуру.
Бубба снова что-то буркнул, а затем пнул меня под зад.
— Спокойно, — сказал я. — К ноге.
Бубба отпил кофе.
Мне показалось, Карен уже сожалела о том, что вообще решила с нами встретиться. Я подумал, что в офис в колокольне отводить ее не стоит. Если человек не уверен, хочет ли меня нанять, то офис, расположенный в колокольне, — не самый лучший пиар.
