Я пошел в ванную и принял душ. А наутро отдал должное настоящему английскому завтраку, который подавали в отеле «Кингз». Потом я сел на электричку, которая должна была доставить меня в Блэкхит. И всю дорогу я спрашивал себя, как она меня встретит.
Гарриет в джинсах, свитере, с забранными наверх волосами, без следа косметики мыла щеткой раковину. Похоже, она затеяла большую уборку, не забывая, однако, при этом хвалить рисунки Джонти. У нее был отдохнувший вид. Можно подумать, она отлично выспалась.
— Привет, дорогой, — проворковала она, быстро поцеловав меня в щеку. Оказалось, нам совсем не трудно смотреть друг другу в глаза. — Скажи же Тимбо, что поезда бывают розовыми.
— Тимоти, дружище, твоя мама, как всегда, права. Насколько лучше стал бы наш бренный мир, если бы все поезда на британской железной дороге, а в особенности те, что курсируют на юго-востоке, были розового цвета. Думаю, мы бы целыми днями глазели на них. Привет, Г., милая, а я-то думал, что ты ушла в спортивный зал.
— Нет, я решила дать Аарону выходной. Сегодня особенный день. Кстати, твой старший сын смотрит в темной комнате какой-то очередной шедевр Спилберга. Может, нам стоит вместе прогулять нашего сатанинского пса?
— О’кей. Давай отведем его на какой-нибудь пустырь. Может, он все-таки попадет под автобус.
— Питер, ты слишком жесток к нашему псу! — рассмеялась Гарриет.
— Я ничуть не больше жесток, чем сам Старфайер.
— Да, знаю, но я скрываю эту черту его характера. А то как бы он не заработал комплексы.
— Да у него уже полно их. В этом-то и есть его беда! Старфайер — собака с очень сложным характером. Кстати, Гарри, а что еще ты скрываешь? — спокойно поинтересовался я.
— Не много, — ответила она. — Но я думаю, что прогулка поможет мне приоткрыть завесу над некоторыми тайнами. Пойду-ка схожу за своими заметками. — И Гарриет многозначительно посмотрела на меня, как бы давая понять, о чем идет речь. Но тут же притворилась, что не делала этого, и занялась важным делом — составлением посуды в буфет.
Тут в кухню вошел Джонти, а я занялся письмами, в которых мне прислали самые-самые препоследние — распоследние напоминания о том, чтобы я немедленно заплатил по счетам. Улучив мгновение, когда Гарри оторвалась от своих кастрюль, я шепнул ей на ухо:
— Мне бы очень хотелось узнать некоторые твои тайны.
— Заткни свой рот. Пит, и молчи до тех пор, пока мы не окажемся на пустыре.
— А разве не писали в «Вестерн мейл», что женщина должна быть шлюхой в кухне, хозяйкой в спальне и начальником в гостиной? — улыбнулся я. — Я рад, Гарриет, что ты точно знаешь, где какая комната.
