— Так кто же лучше всех?
— Не пойму, — пожала плечами Памела. — Что значит «лучше всех»?
— Ну-у… Любовники какой национальности вам больше нравятся?
— Они мне вовсе не любовники.
— Ну хорошо, пусть не любовники. Но мужчин какой национальности вы предпочитаете?
— Датчан, Они — вне конкуренции. Они чертовски чувствительны, даже немного женственны. И так долго трахаются. Это чудесно, действует, как наркотик. Иногда.
— А как же ваша личная жизнь? Какое место занимает секс в вашей личной жизни?
— При чем тут личная жизнь? — возмутилась женщина. — О чем вы говорите? Моя личная жизнь касается только меня, и больше никого.
— Простите.
— Да ладно. Признаться, с личной жизнью у меня не очень-то клеится. Сексом я занимаюсь в основном на работе. Да у меня и с общественной жизнью неважно. Я избегаю ее. Не станете же вы говорить знакомым, что устали в офисе, после того как провели ночь где-нибудь у черта на рогах в компании старого еврея, имени которого вы и не помните? У меня есть сын одиннадцати лет. Его зовут Шон. Я мать-одиночка, но это нормально. В сыне — вся моя жизнь. Больше меня ничего не интересует.
— Вы веселый человек?
— Нет, я просто кажусь веселой.
— Вы, кажется, говорили, что у женщин более легкий нрав, чем у мужчин? Простите, если я ошибаюсь.
— Нет, не ошибаетесь. Это правда. Вы, мужчины, готовы глотку драть, говоря о том, что хотите добиться процветания и совершенства, но, к несчастью, добиваясь своей цели, вы совершенно забываете о доброте, нежности… — Памела невесело усмехнулась. — Простите, что полезла в бутылку. Просто я пришла к выводу, что женщины сумели бы лучше со всем справиться. Если бы женщины управляли миром, Питер, мы жили бы совсем иначе. Конечно, может, я и не совсем точно выражаю свои мысли.
— А какие женщины нравятся мужчинам?
— Девятнадцатилетние. — Памела выглядела подавленной. — В полумраке ресторанов я утверждаю, что мне двадцать пять. Когда я ложусь с ними в постель и комната освещена лишь светом электронных часов, по моим сиськам не скажешь, что мне больше двадцати двух.
— Это опасное занятие?
Памела бросила на меня испепеляющий взгляд.
— Конечно, опасное! — возмутилась она. — И вы еще говорите, что работаете в «Кроникл»?! Вы что, никогда не слыхали о маньяках, мой друг? Я, пожалуй, не знаю ни одной девушки моей профессии, которая не имела бы печального опыта. А некоторые девушки куда-то исчезают. Я все время говорю себе, что просто они, наверное, забросили свой бизнес. Многие начинают употреблять наркотики, и это сводит их в могилу. Слава Богу, я этим не увлекаюсь. Из-за Шона. Но иногда такое бывает! Не успеешь опомниться, как нарвешься на неприятности. Мы живем в недобром мире — в нем столько безумия, которое может обратить в прах добрую репутацию, разрушить счастливые семьи… Вам здесь никто не преподнесет подарка на блюдечке с голубой каемочкой, поверьте мне. Так что все время надо держать ухо востро. Запишите-ка в своем блокнотике, Питер: «Имея дело с мужчиной, надо всегда идти на шаг впереди него, иначе дело может плохо кончиться». Была у меня знакомая по имени Мэнди, так она любила повторять: «Будешь стоять, развесив уши, — как бы не пришлось потом плакать». Но вообще-то девушки чаще всего соображают, что делают. Это только на вид мы нередко кажемся такими мягкими и безвольными, а на самом-то деле мы всегда начеку и имеем железную волю. — Памела задумалась. — Но опаснее всего обслуга в особняках.
