— Я хотела, чтобы ты знала правду, Джо.
— Разумеется, как же иначе.
— Честно! Но Люциус заставил меня поклясться, что я не пророню ни слова, что он сам тебе все скажет перед возвращением в Нью-Йорк.
Я принялась ходить взад-вперед по комнате, пытаясь мыслить логически. Я знала, что Люциус Слейтер способен на все, но что-то в версии Моники не сходилось.
— Ты ведь знала, что Люциус не должен перевозбуждаться, что это смертельно опасно для него.
— Нет, не знала! Он уверял, что доктора всегда перестраховываются, а когда я сказала, что жду ребенка, он… он обезумел от счастья.
Меня затошнило. Уж не знаю, как мне удалось тогда сохранить самообладание.
— Тогда, в кабинке у бассейна, я просила тебя вызвать «скорую», а ты просто стояла столбом.
— Я была в шоке! Люциус задыхался, ты кричала… Прости, что не пришла тебе на помощь, но я была просто не в себе! Мне так жаль, Джо! Я знаю, это ужасно. Потом, позже, я боялась, что ты винишь меня в смерти Люциуса. Клянусь, в тот день в кабинке между нами ничего не было. Мы просто беседовали… а твое появление выбило Люциуса из колеи.
— То есть его смерть на моей совести?
— О нет, я совсем не это имела в виду! Я хочу сказать, никто ни в чем не виноват, но теперь уже ничего не поделаешь. Я любила Люциуса, просто обожала! Сама посуди, ведь его смерть довела меня до выкидыша! Ты не знаешь, как это страшно — потерять ребенка. Хуже не придумаешь! Я и без того чувствовала себя одинокой и покинутой, а тут еще это! Я мечтала о ребенке от Люциуса, хотела сберечь хоть частичку его в своей жизни!
Во время этой чувствительной тирады я сверлила Монику взглядом — пусть прочтет там, что я думаю об этом фарсе.
— Ты сберегла его частичку, и немалую, — сказала я, когда она умолкла. — Двести миллионов.
— Джо! — отшатнулась она. — Клянусь жизнью, я ничего не знала о завещании!
И вот тут Моника проделала такое, чего я не ожидала от нее, — рухнула передо мной на колени.
— Скажи, что прощаешь меня! Твоя дружба для меня дороже всего на свете!
Это была затруднительная, неприятная ситуация сродни той, когда вас слезно умоляет о прощении безумец, прикончивший всю вашу семью. Я вскочила и поспешно отошла от нее подальше. Моника проводила меня взглядом коровы на бойне — зрелище, противное до дрожи в коленях.
— Это была весьма поучительная беседа, — сказала я, желая поставить точку. — А теперь, если можно, я вернусь к прерванному занятию. Ты знаешь, где дверь.
Моника поднялась. Слава Богу, она больше не пыталась приблизиться ко мне.
