— Джо! — Моника драматическим жестом заломила руки. — Я прошу тебя только об одном-единственном одолжении!
— Об одолжении? — Мне снова стало любопытно. — О каком же?
— Не согласишься ли ты дать мне рекомендацию в совет директоров Муниципального музея? Я знаю, это в твоих силах, а я… я была бы просто счастлива!
На этот раз я не сумела удержаться от ехидного Смешка. Эта женщина, должно быть, принимает меня за полную идиотку!
— Скажите пожалуйста! Только и всего?
— Ну хорошо, не нужно рекомендаций. Просто не настраивай их против меня.
Я развела руками в полном изумлении. Было нелегко собраться с мыслями перед лицом подобной наглости. Я выпрямилась на стуле и сцепила пальцы, стараясь удержаться в рамках вежливости.
— Постараюсь изложить свое мнение по возможности деликатно. Ты не имеешь к Муниципальному музею никакого отношения — значит, совет директоров интересует тебя только как стартовая площадка для вхождения в наш круг, как точка опоры, от которой можно оттолкнуться. В этом ты не одинока, дорогая моя, ты уж мне поверь. Многие пытались идти именно этим путем. Кое-кто преуспел благодаря деньгам, но речь сейчас не об этом. Вопрос был поставлен так: буду ли я против, если ты попробуешь вступить в совет директоров Муниципального музея? Ответ будет вот какой: чтобы не пропустить тебя туда, я готова на все. Если единственным способом противостоять этому останется взрыв Галереи Слейтер, я лично заложу динамит, а если музей примет тебя в обход моего мнения, ноги моей там больше не будет. Я сделаю все, чтобы мое отношение к этому вопросу получило широкую огласку, чтобы о нем узнали все заинтересованные и незаинтересованные лица. Иными словами, я приложу все усилия, чтобы ты никогда, ни при каких условиях не достигла этой цели. Ответ ясен?
— Если бы ты знала, что мне пришлось пережить, ты не была бы такой жестокой!
Глаза Моники снова наполнились слезами, и мое терпение лопнуло. В конце концов, хорошенького понемножку!
— Что тебе пришлось пережить?! — закричала я. — А как насчет меня?! Двадцать лет жизни бок о бок с этим человеком — и что же? Все это перечеркнуто в угоду какой-то интриганке! Как ты смеешь? Как ты смеешь? Как ты смеешь?!
Пока я кричала, Моника смотрела на меня, прижав ладони к щекам, с дрожащими губами — воплощение униженной и оскорбленной добродетели. Это меня только подзадорило.
— Я была его законной женой, можешь ты взять это в толк или нет?! Верной женой, любящей женой!!! А ты… ты…
