Ален устроил «шведский стол» и приготовил все для большого чаепития: заварку на любой вкус и всевозможные бутерброды, в том числе с помидорами (Люциус предпочитал их всем остальным). Впрочем, народ больше налегал на спиртное. Как обычно в таких случаях, за шампанским, разговорами и общей суетой все скоро забыли о том, ради чего собрались. Появились улыбки, раздался смех.
Отсутствие Моники не прошло незамеченным. Первой на эту тему заговорила Бетти. По очереди жадно кусая от трех бутербродов сразу, она осведомилась со свойственным ей тактом:
— А где же графинечка? Почему этой чертовки нет рядом с тобой в минуту скорби?
— Она уехала.
И только. Так я надеялась защитить как собственное достоинство, так и доброе имя Люциуса. Людям ни к чему было знать подлинные обстоятельства его смерти. По моей версии, он получил инфаркт, переодеваясь после купания, и «скорая» прибыла слишком поздно.
Понятное дело, мне никто не поверил, и менее всех Бетти и Джун. Моя сдержанность в разговорах с ними намекала на то, что случилось нечто по-настоящему ужасное. Я и сама хотела поделиться и выплакаться на дружеском плече, но первый же намек на то, что я застала Люциуса с Моникой, вызвал бы такую волну пересудов, что в конечном счете я сама не узнала бы собственную историю. Если я не желала однажды услышать, что обнаружила мужа и лучшую подругу, когда они занимались любовью на полу, следовало держать язык за зубами.
Однако не прошло и недели, как однажды за ленчем у меня в доме Джун, патологически неспособная хранить что-то в тайне, вдруг брякнула:
— Джо, почему ты не сказала, что споткнулась об эту парочку, когда они трахались на полу?
Я подавилась салатом и раскашлялась.
— Откуда ты это взяла?!
— Все только об этом и говорят, — сообщила Бетти, в третий раз доливая себе вина. — Тьфу! Старая развратная жаба, вот он кто.
Меня осенило, что это всего лишь догадка, но я слишком устала для упорного отрицания. Я успела смириться с постыдной правдой и больше не заботилась ни о добром имени Люциуса, ни, если уж на то пошло, о собственном достоинстве. Мой угрюмый рассказ о случившемся явился не самой удачной приправой к ленчу. При каждом появлении прислуги я умолкала из осторожности, хотя прислуга обычно знает больше других.
— Предупреждаю, я не вполне уверена, что все именно так, как выглядело со стороны, и уж точно я ни об кого не спотыкалась! Просто… чем больше я об этом думаю, тем яснее вижу, что вы были правы. Джун, в тот самый день ты сказала, что эти двое завели интрижку прямо у меня под носом, а я отказалась поверить. Но вот я прихожу домой, нахожу их вместе в кабинке для переодевания и — что самое смешное — не верю даже тогда!
