Мы с Люциусом перекупили поместье у обанкротившегося биржевого маклера, прельстившись не столько особняком, сколько обилием зелени. Кругом был английский парк со старыми деревьями, высаженными так, чтобы они не мешали друг другу раскинуться на всю ширь. Вскоре после покупки Люциус поменял название с «Трех фонтанов» на «Пивнушку» исключительно из желания шокировать кое-кого из знакомых. Он находил Саутгемптон чересчур напыщенным и претенциозным.
Наутро после моего дня рождения телефон начал трезвонить уже с восьми. Мне очень нравилось обсуждать с друзьями на следующий день то, что происходило накануне. Каждый, кто звонил, уверял, что вечер на редкость удался. Это может показаться странным, но в Нью-Йорке успех вечеринки не определяется, насколько было весело. Это всего лишь возможность появиться и блеснуть.
После завтрака я написала несколько благодарственных строк Триш Бромир, вложила записку в корзину цветов из нашего сада и отправила все это с посыльным. (Накануне дня рождения я послала ей старинную золотую шкатулку и визитку с припиской «заранее благодарная». Дарить и получать в подарок красивые вещицы — традиция в нашем кругу.) Мой почерк времен средней школы оставлял желать лучшего. Перебравшись в Нью-Йорк, я первым делом сменила этот петляющий стиль на изящную, воздушную вязь, которую ученицы дорогих пансионов переняли у Клары Уилман. Люциус считал, что почерк так же важен, как и акцент, и безошибочно выдает провинциала. Мой муж был из тех, кто видит соломинку в чужом глазу, в своем же не заметит и бревна — его почерк был ужасен.
По возвращении Люциуса из клиники мы разошлись по разным спальням, причем я настояла, чтобы он занял главную, «хозяйскую», очень уютную благодаря отделке в бело-голубых тонах и паре круглых окон-«фонарей» с видом на цветник. В ясные дни вдали за деревьями можно было рассмотреть полоску океанской глади.
Обычно Люциус не появлялся до десяти (завтрак ему подавали в постель, там же он просматривал газеты), но в это утро я нашла его спальню пустой. Спустившись вниз, я заглянула в библиотеку. Он был за своим столом, с телефонной трубкой в руке. Бросив взгляд поверх очков, Люциус жестом предложил мне сесть и вернул трубку на рычаг.
— Ну и как поживает наша именинница?
— Все в восторге от вечера.
— Плевать мне на всех! Главное, в восторге ли ты?
— Я тоже. Нет, правда, особенно от твоего тоста. Кстати, почему ты на ногах в такую рань?
— По-твоему, это рань? Нейт обещал прислать кое-какие бумаги, я должен их подписать и отправить обратно.
