— Во что бы ты хотел сыграть?
— Может быть, в покер? — предложил он, определенно сомневаясь, известна ли ей эта игра. — В семейной комнате?
— Отлично, я согласна.
Он провел ее в заднюю комнату. Там, перед раздвигающимися дверьми, которые вели в темный, ночной двор, стоял карточный столик. Она нашла карты в ящике.
— Будем играть с «болваном»?
Она пожала плечами.
— Ну, никакого другого способа играть вдвоем я не знаю…
— Хорошо, — сказал он.
И его голос звучал более радостно и одновременно более сдержанно, чем несколько мгновений назад.
Первые полчаса ушли у Эллен только на то, чтобы вспомнить правила игры, и, естественно, это было время триумфа Кеннета. Затем она вошла во вкус, вспомнила все, что нужно, заработала пятьдесят очков и как-то незаметно передвинула счет в свою пользу.
И прежде чем каждый из них смог хорошенько осознать, что же между ними произошло, они уже забыли все — и про поцелуй, и про то, как они мужественно боролись сами с собой, чтобы не допустить этих «почти отношений»… теперь они были даже не уверены в том, что что-то случилось.
— Я могу остаться и назавтра, — заявила она, смотря в карты и пытаясь определить, стоит ли ей назначать игру или нет.
— Значит, можешь?
— Ну да, — подтвердила она рассеянно, все еще поглощенная своими вычислениями.
— А ты уверена, что хочешь этого? — спросил Кеннет настойчиво и ласково.
Сам тон его голоса указывал на то, что он спрашивает вовсе не из-за того, что нуждается в ее помощи, или из заботы о ее будущем интервью. Его интересовало, подходит ли то, что они сейчас делают, под определение их более или менее продолжающихся «экспериментальных отношений».
Все, что Эллен потребовалось, — это на короткое мгновение вспомнить то чувство, которое пронзило ее, когда он целовал ее, и она поняла, что сдаваться ему еще, увы, слишком рано.
— Да, я уверена.
Он поймал ее взгляд. Его черные глаза вспыхнули неутоленным желанием.
— Это хорошо.
Не в силах оторваться от его глаз, она с трудом преодолела желание сглотнуть. Если этот мужской взгляд что-то означает, то он хочет просто проглотить ее целиком. Но если время сдаваться еще не пришло, то и время трусить явно не наступило. Она знала, почему остается. Она понимала, что они обязательно будут заниматься любовью. Она также понимала, что сама хочет этого ничуть не меньше, чем он, и что было бы нечестным притворяться и делать вид, что дело в чем-то другом.
— Хорошо.
Эти слова как будто закрепили их невысказанное соглашение, и после этого они, как ни в чем не бывало, продолжили играть в карты. И только несколько минут спустя Кеннет сказал:
