Они молча перенесли папки в его офис и уложили стопками на столе. Потом он стал передавать их одну за другой в ее руки, а она принялась укладывать их в нужном порядке в шкаф. Молчание затянулось, и они оба почувствовали неловкость.
Наконец Эллен решила разрушить это странное, подавляющее молчание.
— Кеннет, расскажи, как ты получил эту работу, — сказала она, пытаясь завязать с ним разговор.
— Мой дядя Эдвард как-то пришел к нам в дом и заявил, что я ему нужен.
— Неужели?
— Не спеши удивляться. На самом деле все было совсем не так, и он вовсе не нуждался во мне, но я понял это только через год. Все началось с того, что мы с матерью приехали тогда в Финикс на выходные…
— А где вы жили? — с интересом спросила она.
— В Бостоне. Я там работал в одной крупной рекламной компании, но Бостон сводил меня с ума своим ужасным климатом. Мне не хватало солнца, но больше всего я скучал по своим родственникам. Моя мать, как выяснилось позже, поговорила об этом с Эдвардом, и он придумал историю о том, что я нужен ему. Я не знал этого и проглотил эту наживку, как глупый окунь.
— Это было очень мило со стороны Эдварда, — сказала Эллен, беря из его рук очередную стопку папок.
— Он не нуждался во мне, но хотел, чтобы я работал у него. Если бы я знал, что он предложил мне работу из жалости, я бы отказался. Но я работал честно и понимал, что заслуживаю свое жалованье. Он тоже понимал это. Так что все оказалось на своих местах.
— А тебе не кажется, что ты до сих пор слишком усердствуешь, пытаясь произвести на него хорошее впечатление?
— Я всегда буду усерден и буду пытаться произвести на него впечатление, потому что знаю свою работу и уверен в своих способностях. Я делаю это не из чувства страха или зависимости. А как насчет тебя? — Он неожиданно перевел разговор на нее.
— Что насчет меня?
— Почему ты сразу не переехала в Калифорнию со своей матерью?
— Моя мать вышла второй раз замуж, а мне страшно захотелось самостоятельной жизни и свободы.
— Свободы? — многозначительно спросил он.
— Не в том смысле. У меня вообще еще не было серьезных отношений с мужчиной.
Странно, за четыре года он ни разу не слышал, чтобы она говорила о том, что у нее кто-то есть. Но ведь он и не спрашивал. Ему и в голову не приходило спросить об этом, и, надо полагать, потому, что это было не его делом.
— У тебя было счастливое детство?
— Да. Я была единственным ребенком, и меня баловали, — отряхивая пыль с рук, ответила она.
Глядя на нее, стоявшую в луче солнца, пробившегося сквозь жалюзи, он снова был потрясен ее естественной красотой. Она была очень хорошо сложена и даже без косметики выглядела чудесно. Он вспомнил, что уже не в первый раз за это утро заглядывается на нее. Она была пределом мечтаний каждого мужчины.
