— Я ему не мешал, — с негодованием возразил Рики. — Правда, Чейз?
— Нисколько. — Чейз в последний раз провел рашпилем по дереву, а затем погладил доску пальцем. — Ваш сын помог загнать лошадей в конюшню, а затем показал мне, где лежат инструменты.
Саммер смущенно переступила с ноги на ногу. Этот человек нашел работу, которую надо было сделать, хотя его об этом никто не просил. Он терпелив и доброжелателен с Рики, а ей, наверное, хотелось бы, чтобы он был с ним холоден и груб. Она с трудом удержалась от того, чтобы не схватить сына, увести его домой и приказать держаться подальше от Чейза Магуайра!
— На ужин у нас сегодня жареные цыплята!
От этого известия Рики повеселел и посмотрел на Чейза.
— Если вы не хотите пропустить маминых жареных цыплят, мойтесь поскорее!
С этими словами он степенно удалился, а Келпи, тявкая, побежала за ним.
— Простите, если я отвлек вашего сына от более важных занятий! Мне он понравился, — сказал он и медленно подошел к ней. — Смышленый мальчик, помог мне найти все инструменты. Он сказал, что они принадлежали еще его деду.
Чейз подошел еще ближе, и Саммер почувствовала, как у нее перехватывает дыхание. Лучше, если он не будет знать, как на нее действует! — подумала она и повернулась, чтобы выйти из конюшни.
— Отец оставил мне эти инструменты вместе с конюшней, — сказала молодая женщина, стараясь говорить быстро, чтобы отвлечься от охвативших ее чувств. — И слава Богу, потому что конюшня пришла в запустение, когда... он заболел, — добавила она, не желая, чтобы Чейз подумал, будто Сэм Эриксон так небрежно относился к своей собственности. — В тот последний год он не мог много работать.
Саммер плотно сжала губы, и в ее глазах читались боль и упрек. Когда ее отец умирал, одинокий и слишком гордый, чтобы рассказать ей о своей болезни, она каталась за своим муженьком-ковбоем по всем родео!
— Простите, я должна вернуться на кухню и перевернуть цыплят. Выключите свет, когда...
— Саммер!
Она не удивилась, когда его рука оказалась на ее плече. Может быть, женское чутье подсказало ей, что сейчас он до нее дотронется. Может быть.
Чейз мягко повернул ее лицом к себе.
— Не убегайте! Я ничего не сделаю против вашей воли!
О Господи! Именно этого она и боялась больше всего!
Саммер чувствовала его пальцы, грубые, в мозолях и теплые, на своей шее, там, где ее пульс бился как у зайчихи, убегающей от охотника. Он все это понимает, черт его побери, и его улыбающиеся глаза говорят о том, что он все понимает!
