Скажи мне «люблю» | страница 9
Мы стояли в небольшом коридоре перед вторыми, более узкими дубовыми дверями, ведущими в основную часть церкви. Из-за них доносились приглушенные голоса гостей, собравшихся на церемонию, и торжественные звуки органа.
У дверей замер церковный служка, который должен был подать нам сигнал входить внутрь.
Прошло несколько секунд. Мои глаза постепенно привыкали к полумраку, я продолжала дрожать, теперь не только от волнения, но и от холода — солнечный свет никогда не проникал под этот сводчатый потолок.
С удивлением я обнаружила по обе стороны от дверей две огромные вазы из белого камня. Они были наполнены свежими цветами: белыми лилиями, словно сделанными из воска, белоснежными нарциссами и гиацинтами.
В душном коридоре их аромат казался особенно резким, насыщенным, тяжелым до тошноты.
Туфли опять начали жать, и я то и дело переступала с ноги на ногу. От нервного напряжения у меня на верхней губе выступили капельки пота.
«О Боже, Боже, только бы это все быстрее закончилось», — умоляла я, ощущая, как колотится мое сердце. Я с нетерпением посмотрела на служку, но он по-прежнему не шевелился. Гости все так же переговаривались между собой, а низкие звуки органа настраивали всех на торжественный лад.
«А я стою, чего-то жду», — вдруг всплыли в голове слова из старой школьной песенки, и я почувствовала безумное желание пропеть их вслух.
Мои ладони стали влажными от волнения — я изо всех сил пыталась держать свои чувства под контролем и, стараясь сосредоточиться на чем-нибудь, что могло бы отвлечь меня от происходящего, принялась рассматривать цветочные композиции.
Они были великолепны. Местный продавец цветов превзошел самого себя. Но только зачем, ах, зачем он в ту же самую вазу вместе с белыми гиацинтами поставил кроваво-красные анемоны?
Я украдкой бросила взгляд на Маргарет. Интересно, заметила ли она это? Ведь она, как медсестра, скорее всего, верила в примету, что красное в сочетании с белым предвещает смерть.
Размышления о смерти невольно вызвали в моей памяти картину траурной процессии в Провансе, свидетельницей которой я однажды стала. У лошадей, везших катафалк, были султаны, по форме и цвету напоминавшие белые лилии.
«Мы погибли в расцвете лет», — внезапно всплыла перед глазами надпись, прочитанная несколько лет назад на военном мемориале. Я вздрогнула. Почему сегодня мне в голову приходят такие мрачные мысли?
Отец нервно кашлянул и достал из кармана носовой платок, чтобы вытереть пот со лба.