— Но ведь Камерон бросил вас, Дина, — настойчиво сказал Джонни. Он опять назвал меня по имени, будто мы были знакомы с ним уже очень давно. — В любом случае, я думаю, ваш Эван, — мне послышалось легкое презрение в его тоне, — просто собирался вылить на вас всю эту не слишком приятную историю, вместо того чтобы держать ее при себе. Я знаю, существует некая условность — о мертвых либо хорошо, либо ничего, тем не менее хочу заметить: в какую бы беду ваш жених ни попал, а, по всей видимости, именно это с ним и случилось, ему следовало набраться мужества, чтобы с открытым забралом встретить неприятности.
Джонни бросил сигарету в огонь.
— Камерон должен был понять, что вы всегда встанете на его сторону, что бы он ни сделал, — продолжал он, глядя на меня внимательными глазами, словно что-то взвешивая и оценивая. — И еще, — задумчиво произнес Армстронг, — думаю, придет день, когда вы будете радоваться тому, что Эван не явился на свадьбу.
— Что вы имеете в виду? — резко спросила я.
— Когда дело подошло к свадьбе, вы не так уж и хотели выходить замуж за вашего друга детства. Ведь так? — Я попыталась вмешаться, но он предупредительным жестом остановил меня. — Смею заверить, вы, без сомнения, любили его, но как младшего брата, как беззащитного ребенка. Ваши глубинные эмоции не были затронуты. По крайней мере, я делаю такой вывод исходя из ваших же слов. Полагаю, вы оба хотели пожениться просто потому, что знали друг друга очень давно и окружающие ожидали этого от вас. Кроме того, никто из вас никогда не любил кого-то другого. Поэтому вы сами решили, что ваш брак — естественный результат вашей дружбы. Вы, Дина, знали, что из вас получится хорошая жена, хозяйка, а в дальнейшем, без сомнения, примерная мать. — Джонни вдруг неожиданно, резким жестом потушил только что зажженную сигарету. — Насколько я могу судить, Эван пробудил в вас материнские инстинкты чуть ли не с того самого момента, как вы научились ползать. Кроме того, вы взвалили на себя заботу еще о ваших тете и отце и отлично присматривали за ними все эти годы! Но моя дорогая! — Он сердито посмотрел на меня. — Возможно, вам никто не говорил этого раньше, но вы не совсем подходите на роль женщины, которая ограничивает свою жизнь только удовлетворением материнских инстинктов. Собственно говоря, — его голубые глаза снова свирепо блеснули, — мне кажется, для кого-то вы могли бы стать великолепной любовницей!
— О! — Мои щеки покрылись ярким румянцем. — О! — На этот раз я задрожала от гнева. Я отбросила в сторону одеяло и попыталась вскочить на ноги, чтобы посмотреть в лицо человеку, решившему поиздеваться надо мной. Но мою щиколотку вновь пронзила острая боль, я пошатнулась и чуть не упала, чем испортила эту бурную сцену.
