О том, как появился в поселке Михеич, помнили все: такое и в этих таежных местах случается не часто!
Летом в поселке, почитай, никого не остается — собаки да ребятишки. Взрослые все заняты на золотом полигоне. И вот раз июльским днем повар скуповатой местной столовой вышел на крыльцо — проветрить голову от кухонного чада — и обмер. В двух шагах от него на беленом мусорном ящике, как в цирке, собрав лапы комом, стоял годовалый медвежонок. От худобы лапы у него казались непомерно длинными, а лобастая голова болталась на шее, как на стебле.
Повар так растерялся, что, сам не понимая зачем, топнул ногой и взвизгнул сорвавшимся голосом: «Пошел!» Медвежонок не убежал и не бросился на человека, а только мотнул башкой со странно разинутой пастью и пожаловался: «Ай! Ай!» Повар осмелел и подошел к нему ближе. Медвежонок и тут не удрал, а все мотал и мотал башкой, словно от боли или горькой тоски. Тут повар и увидел, что в десне у него глубоко засела здоровенная рыбья кость — от кеты, наверное. И давно, видно, сидит — все мясо вокруг нее опухло и посерело от гноя.
Повар и сам потом не брался объяснить, как это у него хватило смелости на такое, но как-то хватило. Он просто взял медвежонка одной рукой за мокрый черный нос, а другой выдернул кость из десны. Медвежонок чихнул и свалился с ящика Вот так и появился Михеич.
Ну, а откуда взялся Тихоня, знал один только зоотехник, купивший его в совхозе «для местных нужд» — подвозки воды и угля к столовой и отправки пищевых отходов на свиноферму.
Тихоня был маленький и смирный черный бычок с хребтом, напоминающим иззубренный нож и комолой головой. Рога у него почему-то не росли. Появление его в поселке прошло незамеченным.
