Завтра утром на Большую землю уходит трактор. Вода наконец спала. Я могу уехать с ним, должна уехать.
Должна? А почему? Ведь там мой труд никому не приносил радости-крошечный винтик в машине госстраха. И притом, штампованный. Заменяется мгновенно. Ничем иным я там стать не сумела.
Вчера — полушутя, полусерьезно — в «итээре» решали мою судьбу.
— Ну какой уж из тебя страхагент? — заявил прораб, — И видимость не та, и хватки нету. А вот стряпаешь ты здорово. Осталась бы у нас дневальной, глядишь, потом и к делу бы приспособили — промывальщицей или дизелистом. Руки у тебя ладные.
Я только посмеялась вчера вместе со всеми а сейчас…
Уже поздно. Давно перевалило за полночь Мне никому не хотелось мешать, и я тихонько ушла в лес.
С самого детства он был моим другом в трудные минуты. Для многих — пугающий, для меня — родной И хоть здешняя тайга не похожа на мои родные леса я все равно верю ей.
У моих ног — лесная речка. На том берегу — темная громада сопки с обгрызанными водой боками. Лиственницы сорвались со склона, горестно смотрят в бегучую воду. В их ветвях запуталась красная смородина. Белеют во мху цветы, колдовского седьмишника говорят, в старину ведьмы вызывали с его помощью тени умерших.
Лес полон приглушенной жизни. С легким треском лопаются бутоны кипрея, шелестят растущие травы дышат мхи. Голоса птиц холодны и чисты. В темном омуте неведомыми путями ходит рыба.
Лес приветливо расступался передо мною. Сама гобои попала под ноги звериная тропа. Манила обещала что-то хорошее. Я поверила ей и свернула в сторону от речки.
Почти сразу мелькнул вдалеке огонек костра Не иначе забрел сюда кто-нибудь из наших заядлых охотников. Я почему-то решила, что это главный «собашник» — кузнец Митя. Чудаковатый парень, у которого даже из кармана могла выглянуть щенячья мордашка.
Последний куст посторонился бесшумно, и я вышла на полянку, где горел костер. Около него сидел незнакомый мне человек.
Меня поразило, как покорно и весело слушала его огонь. Сучья не дымили и огонь не метался из стороны в сторону — радостный, светлый, он взлетам ввысь и рассыпался искрами в темном небе. Каждый раз когда руки человека добавляли в костер очередной сучок, они творили маленькое чудо… Так сидели у костров наши предки, а мы, оставив себе только власть над огнем, потеряли его любовь. Этот человек сумел ее сохранить. В широко расставленных глазах — упрямая сила. А рот добрый. Хорошее лицо.
У меня под ногой хрустнула ветка. Человек обернулся по-звериному быстро.
