Низкое серое небо, кажется, придавило к земле все живое. Темно-коричневая река грозно мчится мимо нас. Так же пасмурно и тоскливо становится на душе. Но распускать себя в тайге нельзя. Я встряхиваюсь.
— Ну, давай, Степан, с десяток километров обработаем, да и на ночлег. Ты бери пробы, а я поведу съемку.
Дождь идет беспрерывно. Откуда-то налетел резкий порывистый ветер. Вода в ручье прибывает на глазах, и вскоре он превращается в солидную речку. Ноги скользят по сероватой глине. Лямки наших «сидоров» давят на плечи. Идти становится все труднее. От самого устья пробираемся сквозь березняк. Из-за него и ключ называется Хатыннах, что значит «Березовый». Вдоль по ручью есть знаки золота, но вода залила все удобные для взятия проб места. Мы со Степаном вымокли до нитки, с веток густого кустарника холодные капли воды брызгают в лицо, попадают за ворот. Стемнело. Дождь с порывами холодного ветра не перестает.
Наскоро выбираем место повыше; стелим ветки, на них бурку, натягиваем сверху палатку-полог.
Дождь, как нарочно, припустил еще сильнее. Закусив холодными мясными консервами, забираемся под полог. Тесно прижавшись друг к другу, скоро согреваемся. Мокрый Демка располагается в ногах. Засыпаем, как убитые.
Утром слышу, как дождь продолжает нудно шуршать по палатке, то затихая, то усиливаясь. Не хочется шевелиться, страшно прикоснуться к мокрому пологу.
Наконец Степан неохотно выглядывает наружу. Свинцовые тучи низко и быстро движутся на север, холодный ветер пригибает мокрый кустарник до земли.
— Да мы прямо в луже спали, — с изумлением говорит Степан, — кругом вода, а мы в бурке, как в ванне, лежим. — Он быстро на четвереньках выползает из-под полога.
В этот момент чувствую, что мне под бок полилась холодная вода через край бурки. Вскакиваю, как ужаленный, и следую за Степаном.
Ручей за ночь вышел из берегов, залил прибрежные кусты.
— Да, Степан, дело наше табак, пробы брать негде… — Я — сокрушенно качаю головой и вдруг вспоминаю: где-то здесь, километрах в пяти, по словам Цареградского, должны быть три разведочных шурфа, выбитых в прошлом году старателями. Ведь можно найти их, опробовать выброшенную из них породу… Я по дороге проведу геологическую и глазомерную съемку…
Действительно, километров через пять мы подходим к заваленным, полным воды шурфам. В первой же пробе вымываем весовые зраки золота.
— Ключ этот, Степан, обязательно надо как следует разведать, — говорю я, закончив опробование навала, и намечаю места для будущей поисковой линии.
