— Ну, теперь ясно, где нам искать! Найдем! — уверенно говорит Петр, выходя из юрты.
Вечером, чуть выше устья реки, о которой говорил Дмитрий на высоком берегу устраиваем бивак. Из ущелья, где находятся Бахапчинские пороги, дует порывистый ветер, гонит поземку… С огромным трудом натягиваем надувшуюся, как парус, палатку, укрепляем ее камнями, чтобы не сорвало.
Утром отправляемся на поиски.
Происхождение долины Мончана явно ледниковое. Формой она напоминает огромное корыто. Вся долина покрыта наледью. Поверх льда местами бежит вода, и над нею столбом стоит туман. Да, для наших оленей места неподходящие.
Мы с Петром идем вперед. У меня в руках схема-карта, по которой я стараюсь найти ключ.
— Вот в этот, третий справа ключ и надо идти, — доказывает Петр.
— Нет, в следующий, третьего распадка нет на карте, — уверенно говорю я, направляясь к устью следующего маленького ключа, где вскоре обнаруживаю на лиственнице белый затес «кл. Дорожников». Радостно зову к себе всех остальных участников экспедиции.
— Мы у цели!
* * *
Уже второй месяц мы ведем разведку, пересекая всю долину ключа шурфами.
Пятилетов, промывая пробы, качает головой и недовольно ворчит:
— Нет самостоятельного золота! И пласт золотоносный тонковат. — Он резко выбрасывает содержимое лотка. — Не такая у меня думка была про этот ключ. На Среднекане и Утинке золото лучше… Туда, ребята, надо подаваться на старание.
С коротенькой запиской и пробами отправляю Петра в Колымское приисковое управление.
Спустя месяц «Атаман» привозит весть, что к нам направляется геологопоисковая партия инженера Цареградского. Мне приказано завербовать к ее приходу необходимое число рабочих. Но увы! Даже те, кто пришел со мной на этот ключ, не хотят ни единого дня оставаться здесь дальше.
Сколько я ни уговариваю их — все безрезультатно.
— Идем на старание, подзаработать надо.
— Айда на Среднекан, ребята. Золото там богатое, — подбивает всех заядлый старатель Лукьянов.
И они тянутся за ним.
— Напьюсь же я там! — мечтает вслух Пичугин, проживший почти два месяца на сухом законе.
— Скучно здесь — одни, как волки, забились в тайгу и сидим, — говорит Степан Ложкин.
— А на приисках жизнь веселая? — колеблется Яковенко.
— Старательская вольница, — размахивает руками Лукьянов, — идем, ребята, ей-богу, не пожалеете…
— Ну, а я уже стар таскаться за фартом, свое отходил, остаюсь здесь, — закуривая, решительно говорит старик Пятилетов.
Наутро мы вдвоем с Пятилетовым грустно смотрим на удаляющиеся оленьи упряжки. Они увозят наших разведчиков.
