Зазвучавшая с хоров музыка быстро заставила гостей забыть о сем инциденте, а Сергея — собраться. С удалением Тауберга и Болховского план князя Всеволожского вступал в форс-мажорную стадию, и развязка могла наступить в любой момент. Посему он глаз не спускал с Самарцева и не заметил, как в залу вошли два бравых стрельца в шишаках и черных масках, делающих их похожими на мавров. С минуту они стояли, оглядывая залу, затем, разделившись, стали обходить танцующие пары. В их движениях была явно заметна тревога.
— А где Полина Львовна? — голосом Болховского спросил один из стрельцов-мавров, подойдя к Ринальдо-Всеволожскому.
— Что?! — похолодел Сергей и стал судорожно оглядывать залу.
Турчанки нигде не было. Всеволожский подлетел к одноглазому пирату, неучтиво оторвал его от Дианы и отвел в сторону. Стрельцы последовали за ним.
— Где она? — жестко спросил пирата Сергей.
— Полина Львовна? Да здесь где-то, — закрутил головой Самарцев.
— Ее нигде нет, она исчезла, — зарычал на него Всеволожский.
Лицо Самарцева покрыла мертвенная бледность.
— Неужели все-таки...
— Чего ты там бормочешь, говори громче, — потребовал Сергей.
— Знаю, — тихо сказал Степан. — Знаю...
— Что ты знаешь, что? — тряхнул его за плечи Сергей. — Говори, ну!
— Малая Серпуховская, — дрожащими губами выдохнул Самарцев. — Церковь Ярославских Чудотворцев. — И совсем тихо добавил: — Может, еще не поздно...
24
В восемьсот двенадцатом Москва выгорела почти вся. Шесть с половиной тысяч домов уничтожил тот пожар, а от многих десятков московских соборов и приходских церквей остались лишь закопченные остовы да груды угольев. Конечно, за три года Москва поднялась, но руки дошли не до всего: почти в каждой ее части еще можно было зреть то погибшую усадьбу, а то и разрушенную церковь.
Храм Ярославских Чудотворцев в Серпуховской части Москвы был из таковых: купола порушены, вместо окон и ворот будто слепые глазницы и черные зевы. Сюда-то и торопились четверо друзей, один из которых стал уже бывшим. В спешке им некогда было сменить маскарадные костюмы на обычное платье.
Остановились за квартал до церкви.
— Дальше пойдем пешком, — сказал этот бывший, стараясь не встречаться взглядом ни с кем из своих попутчиков. — А то нас услышат.
— Кто? — спросил с тревогой Сергей. Но Самарцев — а это был он — не ответил.
Войдя под закоптелые своды мертвого храма, они услышали голос, который был зловещ и глух, будто исходил из самых глубин ада. Понять, откуда он доносился, было невозможно: казалось, что его источали стены, пол, даже своды с сохранившимися кое-где фресками, с коих взирали с укоризной на ряженых пришельцев печальные лики святых. Однако Самарцев уверенно пошел к алтарю, и трое друзей увидели сбоку небольшую нишу со ступенями, уходящими вниз. Звук исходил именно оттуда.
