— Добрый вечер, мадам! — Дверь в купе открылась, и в проем просунулась крупная мужская голова в черной вязаной шапочке. — Разрешите войти? У меня в этом купе верхняя полка.
— Да, конечно, входите, пожалуйста. — Инна поспешно подвинулась, и в крошечное пространство купе ввалился здоровенный господин с миниатюрным, не по комплекции, чемоданчиком командированного в руках.
— Уф, едва не опоздал. На ходу вскочил в последний вагон и потом через весь поезд к вам пробирался.
Инна хмуро кивнула. Вот тебе, бабушка, и юркий пень! Размечталась, наивная дура, ехать всю дорогу в гордом одиночестве…
Внушительный тип, комплекцией похожий на боксера Николая Валуева, больно задел Инну плечом. И в купе, где только что было довольно просторно, стало не протолкнуться, как в метро в час пик.
— Владимир Ильич, — представился незнакомец, с любопытством скользнув взглядом по случайной попутчице.
Инна невольно улыбнулась:
— Лет пятнадцать назад вам, наверное, было непросто жить на свете с таким именем-отчеством?
— Справлялся, — просто объяснил попутчик, беззастенчиво разглядывая Инну. — К тому же и фамилия у меня, как назло, соответствующая — Ульянов. Во когда-то родители отчебучили! Потом оправдывались, говорили, что Володьки у нас всегда в роду были. Пришлось смириться, да и привык к шестнадцати годам. А вас, я извиняюсь, как зовут?
Инна автоматически поправила глубокий вырез кофточки, провела рукой по высохшим волосам и отодвинулась ближе к окну. М-да, только что она отправила оптимистическую эсэмэску подруге: «Мусик, еду в Питер, маньяков в купе нет, созвонимся во вторник».
«Погоди, еще не вечер», — пошутила Машка.
И вправду, маньяк тут как тут! Явился к ночи, не запылился, как им, маньякам, и положено. А вдруг это бывалый транспортный вор и аферист? Клофилин в чай, газ какой-нибудь усыпляющий, то-се… Обчистит. А потом надругается. В газетах о таких случаях чуть ли не каждый день пишут.
«Впрочем, я сама за хороший гонорар и не то напишу, — подумала она, усилием воли пытаясь включить вместо страха логику. — А с этим типом все-таки надо построже. В крайнем случае, попросить проводницу в другое купе перевести».
Инна потрогала нательный крестик и взглянула на попутчика как можно строже.
— Инна Павловна, — официально отрекомендовалась она надменным низким голосом и принялась демонстративно вглядываться в черноту окна. Огоньки пригорода летели сплошной светящейся полосой. Она упрямо молчала. Мол, представились — и хватит. Общей темы для разговора у нее с этим типом нет и быть не может.
