Старая театральная Москва | страница 71
У него давно не было «красивого романа».
И вдруг «объяснение» монологами.
На полутонах!
Да ещё после ужина, – это, должно быть, ему казалось тонким, эффектным до бог знает чего!
Ведь он же актёр! Cabotin!
Утром, проснувшись, ты сам, вероятно, посмеялся бы над вчерашним «спектаклем».
Но «страж морали», – и с револьвером в кармане, – уже здесь. Я вижу эту сцену.
И, зная Рощина, представляю её себе. Рощин —
За перегородкой хористка.
Вот что страшно!
Услышит:
– Такую потом сцену запалит!
Он спешит умыться, чтоб идти объясниться:
– Только не дома!
А г. Малов, с револьвером в кармане, ходит по комнате:
– Моя честь!
– Какая там честь!
Бывший гусар, – актёр! – не мог произнести «чести», – «чэ-эсть!» – пренебрежительно. Он сказал:
– Какая там честь,
чтоб добавить:
– Ни на какую твою честь я не покушался!
Но в эту минуту – пуля, сзади уха, в затылок.
За одно, недоговорённое, слово – смертная казнь.
И это осталось безнаказанным.
С моего пера готовы сорваться безумные слова.
И в душе поднимается волчий вой.
Но…
Хорошо, что тебе попался хоть ловкий палач.
Который кончает сразу:
– Без мучений.
Ты перестал существовать, даже не заметив этого.
Из этого мира, где ты оставлял так много, ты исчез, даже не успев о нём вздохнуть.
После красивой жизни – лёгкий конец.
Спасибо судьбе хоть за это.
Гамлет[19]
Мистер Крэг сидел верхом на стуле, смотрел куда-то в одну точку и говорил, словно ронял крупный жемчуг на серебряное блюдо:
– Что такое «Гамлет»? Достаточно только прочитать заглавие: «Гамлет»! Не «Гамлет и Офелия», не «Гамлет и король». А просто: «Трагедия о Гамлете, принце датском». «Гамлет» – это Гамлет!
– Мне это понятно! – сказал г. Немирович-Данченко.
– Всё остальное неважно. Вздор. Больше! Всех остальных даже не существует!
– Да и зачем бы им было и существовать! – пожал плечами г. Немирович-Данченко.
– Да, но всё-таки в афише… – попробовал было заметить г. Вишневский.
– Ах, оставьте вы, пожалуйста, голубчик, с вашей афишей! Афишу можно заказать какую угодно.
– Слушайте! Слушайте! – захлебнулся г. Станиславский.
– Гамлет страдает. Гамлет болен душой! – продолжал г. Крэг, смотря куда-то в одну точку и говоря как лунатик. – Офелия, королева, король, Полоний – может быть, они вовсе не таковы. Может быть, их вовсе нет. Может быть, они такие же тени, как тень отца.
– Натурально, тени! – пожал плечами г. Немирович-Данченко.
