Таким образом, аналогия, если прибегать к ней осмотрительно и осторожно, совершенно незаменима в истолковании поведения других людей, принадлежащих иным эпохам и культурам: и в любой сомнительной ситуации будет разумным предположить, что homo sapiens, живший пятьдесят тысяч лет назад, гораздо больше напоминал нас самих, нежели любой другой, более отдаленный, животный предок.
3. Камни, кости и мозги
Ошибочное представление о том, что человек есть прежде всего животное, производящее орудия и обязанное своим необычайно высоким умственным развитием главным образом длительной практике в изготовлении орудий и оружия, вытеснить будет нелегко. Как и другие правдоподобные теоретические построения, оно ускользает от рациональной критики, в особенности еще и потому, что льстит тщеславию современного «человека технического» — этого призрака, облаченного в железо.
На протяжении последнего полувека сам этот короткий промежуток времени как только не называли: век машин, век энергии, век стали, век бетона, век покорения воздуха, век электроники, ядерный век, век ракет, компьютерный век, космический век, век автоматизации. Исходя из подобных характеристик, едва ли догадаешься, что все эти недавние технические победы являются лишь крупицей в бесконечном количестве чрезвычайно разнообразных слагаемых, которые и входят в нынешнюю технологию, и составляют лишь ничтожнейшую часть всего наследия человеческой культуры. Если вычеркнуть хотя бы одну фазу далекого человеческого прошлого — совокупность изобретений палеолитического человека, начиная с языка, — то все эти новейшие достижения оказались бы совершенно бесполезными. И то же самое можно сказать о культуре одного поколения.
Растущее освоение «внечеловеческой» энергии, которая характерна для недавнего периода, как и полное переустройство человеческого окружения, которое началось еще пять тысяч лет назад, — явления сравнительно второстепенные с точки зрения начавшихся гораздо раньше преобразований человека. Главная причина, по которой мы переоцениваем важность орудий и машин, это то, что наиболее значимые ранние изобретения человека — будь то в области обрядов, общественного строя, нравственности или языка, — не оставили никаких материальных следов, тогда как каменные орудия, относимые к разным периодам от полумиллиона лет назад можно связать с опознаваемыми костями гоминидов тех же периодов.
Но если орудия действительно являлись важнейшим фактором умственного развития, оторванного от сугубо животных потребностей, то как тогда объяснить, что те примитивные народы, вроде австралийских бушменов, у которых технология до сих пор пребывает на самом рудиментарном уровне, тем не менее обладают чрезвычайно изощренными религиозными обрядами, крайне разработанной системой родственных связей и сложным, богатым множеством смысловых нюансов языком? И далее, почему народы с высоко развитой культурой — такие, как майя, ацтеки и перуанцы, — по сей день пользуются лишь простейшим ремесленным оснащением, хотя они были способны возводить величественные сооружения, шедевры инженерного дела и зодчества, как, например, дорога, ведущая к Мачу-Пикчу, и сам Мачу-Пикчу? И наконец, чем объяснить, что майя, у которых не были ни машин, ни тягловых животных, были не только величайшими художниками, но и мастерами трудных для понимания математических вычислений?
