Другая другая Россия | страница 22

— Иди, ручки под горячей водой погрей, — говорит женщина. — Ты у меня подглядывай, как я делаю. Ничего, что я с тобой на ты? Ты ж мне в дочки годишься. Я до этого всю жизнь уборщицей проработала, потом здесь всему научилась. Единственное — тяжело тут, что все время на ногах.

— А уборщицей тяжелей работать?

— А работы уборщицы же не видно. И спасибо особо не говорили. Когда ругали, когда благодарили. А так… каждая работа важна. Когда уберешь, все чисто кругом, душа радуется. А что, не радуется? Все мы люди. А что, уборщицы не люди, что ли? А так живем, как все женщины в нашей стране живут. Где-то же надо работать.

— А дети у вас есть?

— Дочь, твоя ровесница. Мужа я схоронила. Пил он. А дочь на секретаря сейчас учится.

— А муж вам дарил цветы?

— Были и цветы на Восьмое марта. Но хотелось чаще. Потом Аня родилась, я работала. Хотелось, чтобы у нее все было. Да все так живут. В том-то и дело.

— А отдыхали где?

— На огороде. А так, богатыми мы не будем никогда.

— А ваша дочь? Она ведь учится.

— Ты с ума сошла, что ли? Если только мужа богатого найдет. А так-то наша бедность по наследству передается. Мы бедные, и родители наши были бедные, и дети наши бедными будут. И ихние дети — бедными.

— А если бы вам пришлось выбирать, кем родиться — мужчиной или женщиной, — что бы вы выбрали?

— Так женщиной бы и родилась.

— Но мужчинам ведь в вашем городе больше платят.

— А материнство как почувствовать? Это же самое главное… Ты смотри — печень чистой не бывает, у тебя от этого руки горят.

На круглых часах без пятнадцати двенадцать. Появляется Татьяна Николаевна.

— Фартучек снимай, — она помогает мне снять фартук, заляпанный печеночной кровью, и полиэтиленовые нарукавники. Подворачивает мои рукава. Поправляет колпак. — Сейчас пойдешь на раздачу, там надо.

Она выводит меня в обеденный зал. За стойкой две женщины в белых халатах накладывают еду в тарелки. С другой стороны их забирают мужчины в синих рабочих куртках и оранжевых касках. За столиками в зале сидят по два-три рабочих. В зале не слышно разговоров, но стоит легкий шум — он складывается из звяканья ложек о дно тарелок, стука стаканов и просто присутствия большого количества людей.

— Борщ, — коротко бросает средних лет рабочий.

— Аналогично, — буркает второй.

— Аналогично — это борщ? — уточняю я. Они переглядываются, кивают. — А вы не хотите супа? — спрашиваю я рабочего, толкающего поднос мимо меня.

Он отрицательно мотает головой и проходит, не посмотрев ни на меня, ни в кастрюли.