Толстый и тонкий. С усами и без. Белый и черный. «Клоуны», — сообразила девочка.
Толстый, приветствуя, кивнул. Не удержавшись, тонкий повалился на пол, но тут же вскочил — упругий и легкий, как мячик. На лице тонкого была нарисована улыбка, а в руке возник букет пластмассовых цветов.
— Позвольте произвести на вас впечатление, — склонился он в учтивом поклоне.
— Не позволю, — рыкнул Толстый. Он соскочил с подоконника и протянул Майке ладонь, похожую на лопату.
— Вас тут не было! Теперь моя очередь! — заверещал Тонкий, приваливаясь к Толстому.
Он силился оттолкнуть своего приятеля, упирался, пыжился, но тот стоял, как скала.
— Как вам наша богадельня? — спросил Толстый.
— Очень мило, — ответила Майка, сдерживая смех.
Тонкий попробовал укусить Толстого за бок и в шутовском горе схватился за челюсть, будто переломал себе все зубы.
— Сегодня чудесная погода, не правда ли? — Толстый продолжал светскую беседу.
— Еще бы! — пискнул Тонкий, упираясь полосатой спиной в бок Толстого и суча тощими ножками, — «Справедливость» упала! С дуба рухнула, а дуб дуба дал. Сдох. А на нем дубина. Висит и болтает.
— Да, очень хороший выдался денек, — сказала девочка, стараясь не обращать внимания на говорливого Тонкого. — Солнечный, тихий такой.
— Как раз для судьбоносных решений, вам не кажется? — спросил Толстый.
Тонкий, так и не сумев привлечь к себе внимание, пнул приятеля по ноге. Ласково глядя на Майку, Толстый схватил Тонкого за шкирку и, держа его на вытянутой руке, осведомился:
— Сегодня бал намечается, вы придете?
— Приходите, не пожалеете, такие будут чудеса, — задушенным голосом сообщил Тонкий, дрыгая в воздухе тощими ногами. — Скакать там будут. Творить чу…
— Придет-придет, — перебил его Никифор. — Нам пора, — и увел Майку.
— Это была моя бальная дама! — запищал вслед Тонкий. — Отдай! Сатрап! Тебя я ненавижу!
Толстый тоже прорычал что-то.
— Не обращай внимания, — посоветовал провожатый. — Наши штатные Задирики — ужасные шалопаи. Они кого угодно настроят на лучшее. Ты бы видела, как они разыгрывают сцену «Гувернантка и пудель», — Никифор покатился со смеху.
Глядя на него, захихикала и Майка.
