Шум в голове взлетел в медные облака и стал нестерпимо улюлюкающим. И я наконец все узнал и все понял. Даже успел заметить красный рукав, который Дилька поспешно убрала в тень. Но тут улюлюканье с хрустом разломило мне голову. Я застонал, выскочил из-под облаков, красной кофты и голубых складок — но не из-под звона.
И все забыл.
Сидел мокрый, комкая одеяло и озираясь, да пытался сообразить, что было. А что было-то? Темно было да тоскливо. Тускло светили цифры 02.15 на папином телефоне. И звук был тускло-заунывный, типа ослик на ежика в тумане присел. Знакомый звук и близкий.
Я сполз с постели, дважды чуть не грохнувшись — запутался в одеяле, которое сбилось в один угол пододеяльника, и тут же споткнулся о кота. Он, оказывается, раздраженно бродил вокруг. Мы зашипели в тон, кот рванул прочь, а я еще и башкой лампочку зацепил. Спасибо хоть не включенную. А, кстати. Я включил свет, пожмурился и устремился к горке. Это мебель такая, у нас там посуда стоит, документы хранятся ну и разное по мелочи. Кот сидел возле дверцы, из-за которой сочился тоскливый напев.
Я распахнул дверцу, уже вспомнив, что это за звук и кто ему за окном тихонько подпевает. Ну правильно. На полке надрывался, ерзая, прицепленный к ключам от машины брелок сигнализации. По стеклу машинки, нарисованной на экранчике брелока, размеренно стукал здоровенный топор. Под окном, соответственно, орала настоящая машина, которую папа так и не отогнал на стоянку.
Я выскочил на кухню — там окно было ближе, разглядел машину через стекло, распахнул форточку, высунулся в знобкий ветерок и разглядел повнимательней. Топора не было. Прочих инструментов нападения или посторонних людей тоже. Захотелось машинке поорать, она и не стала сдерживаться. Полным потрохом. Сейчас весь дом проснется и во двор выскочит. С натуральными топорами.
Я поспешно нажал среднюю из трех кнопок брелока, как папа показывал. Машина булькнула, мигнула и заткнулась. Топор с экранчика исчез. Я постоял, наслаждаясь тишиной и почти свежим воздухом, нагнанным по Волге северным ветром, озяб, прикрыл окно и пошел спать.
Выключил свет, снова зацепил макушкой горячую лампочку — ладно не обжегся и не разбил стекло костью-то, — лег, блаженно вытянулся, тут же скорчился от тянущей дрожи, рассыпанной по телу, — и сел. Сообразил: какая лампочка, откуда? Сроду у меня в комнате лампочки не было. Люстра была, вот она, как положено, забрана под самый потолок. С прыжка бы я ее достал кончиками пальцев, но не макушкой. И лампочки под плафонами, наглухо.
