— При чем тут «простите»? — раздраженно сказал Юсуп Баширович, не отрываясь от часов. — Ты скажи, у тебя часто такие приступы страха бывают?
— Да нет вроде, — ответил я вяло.
Приступов страха у меня было немерено, и случались они, как правило, в темноте, но не из-за темноты. Объяснять связанные с этим тонкости, тем более врачам, я не собирался.
— Как следует… — завел было Юсуп Баширович, но динамик под потолком громко и очень спокойно сказал голосом толстой тетки:
— Юсуп Баширович, на секундочку. Срочно.
Юсуп Баширович оглянулся на непрозрачное окно, велел: «Сиди спокойно, я сейчас» — и вышел. Из динамика донеслось клацанье дверного замка, голос толстой тетки неспокойно начал: «Юсуп, смотри результаты, я такого сроду…» Динамик щелкнул и замолчал.
Я успел отдышаться, соскучиться, попытался вспомнить сон, накрывший меня внутри бочки, ничего не вспомнил, зыркнул в сторону окна и сел по-турецки, а ладони сунул под мышки. Озяб что-то.
Юсуп Баширович вернулся очень сосредоточенный и вместе с теткой, которая прятала руку за спиной. Юсуп Баширович сказал:
— Наиль, верх сними, пожалуйста.
— Опять укол, что ли? — тоскливо спросил я, заглядывая тетке за спину.
— Ну почему сразу укол? — заворковала тетка.
Юсуп Баширович бегло оглянулся на нее и твердо объяснил:
— Это контрастное вещество, Наиль, извини, без него невозможно. Надо повторить томографию, хотя…
Он замолчал и показал рукой, чтобы я снимал куртку. Я вздохнул и подчинился. Шприц был здоровенным, лекарства в нем было полно, и вводилось оно бесконечно долго. Зато в руку, а не в задницу — такое я терпел легко, тем более что сообразил отвернуться.
Меня заставили встать и на пару придирчиво осмотрели — ощупали руки, ноги, позвоночник, водили по ребрам холодными пальцами, отлепили марлевую повязку с дырки над лопаткой и в восемнадцатый раз интересовались откуда и зачем, да еще докопались на тему «А у тебя всегда болячки так быстро заживают?». Потом сказали, что в этот раз надо устроиться на лежаке без штанов. Я, вцепившись в поясок, буркнул, что у меня трусов нет. Юсуп Баширович объяснил, что это и хорошо, и заверил, что они выйдут и подсматривать не будут, — а ты, главное, пальцем вот сюда надави, если дурно станет. Когда это мне дурно было, уточнил я оскорбленно. В общем, если не по себе станет, сигналь, сказал Юсуп Баширович, нацепил мне на указательный палец здоровенную серую штуку, смесь наперстка с прищепкой, и вышел.
Я лег, дождался, пока погаснет свет, стащил штаны, огляделся напоследок, поеживаясь, закрыл глаза и поехал. Съездил без приключений: полосы перед глазами мелькали, жужжание доставало, но спать не хотелось, и никаких снов не было. Выехал, поспешно оделся, подвергся очередному двойному досмотру. Озадаченный Юсуп Баширович пошептался с озадаченной теткой — я разобрал отдельные слова: «глюк», «наводка от соматики», «целесообразен повтор». Мы попрощались с теткой, и Юсуп Баширович отвел меня в палату. По пути он несколько раз собирался о чем-то спросить, но так и не собрался. Довел меня до койки, приказал отдыхать и ушел. И тут же позвали на ужин.
