Натан и Камилла устраиваются внутри, а Иезавель тем временем отправляется собирать хворост. Вскоре она возвращается с ветками каменного дуба в руках, аккуратно укладывает их и поджигает спичкой. Потом расставляет вокруг куски черного сланца, чтобы пламя не было заметно снаружи. И садится рядом с ними. К ним. Между ними.
Ей не терпится, она целует Натана, потом оборачивается к Камилле, чтобы поцеловать и ее. Та сперва отшатывается, но тут же начинает улыбаться. Бабочка-Иезавель светится счастьем. Это видно. Это чувствуется. Она подкладывает в огонь два засохших корня и возвращается к ним, в их объятия.
— Я расскажу все позже. Теперь у нас есть время. По крайней мере до полудня, или до двух часов.
Она делает глубокий вдох и закрывает глаза.
— Я хочу вас.
И умолкает.
К тому моменту, как Натан просыпается, часов в 8 или 9 утра, продрогший и мучимый жаждой, Иезавель снова становится воительницей, которую они накануне видели в действии. Она запрещает ему спускаться к ручью, чтобы попить. Он настаивает.
«Я буду осторожен».
Но она непреклонна.
— Позже. Сначала вы должны выслушать меня. Если спустишься сейчас, нас точно обнаружат. Конечно, рано или поздно это все равно случится. Я напичкана наночипами, которые излучают очень слабые волны, и инженеры Сахара могут засечь их. Я еще не совсем превратилась в машину. Пока нет. Но внутри у меня копошится немало биоэлектронных штуковин, они осваивают мое тело, как целину. Ты не представляешь себе мощи и влияния Сахара и его подручных. В конце концов они отыщут нас, но я имею право потратить немного времени на себя, прежде чем это случится. Настал мой час, моя брачная ночь. Я так долго ждала ее. Никто не может отнять ее у меня, я знаю, что вы не сделаете этого.
В ее глазах появляется странный блеск.
«Я по-прежнему хочу ее».
У него за спиной поднимается Камилла и зевая потирает предплечья. Натан думает, поделиться ли своими мыслями, но в итоге садится на место в глубине грота.
Насквозь продрогший.
Но любопытство быстро возвращается к нему, когда Иезавель начинает говорить.
— Моя история…
Она рассказывает им все. Одним духом. Или, точнее, выкладывает. Изливается — вот самое подходящее слово. Несколько часов пролетают, словно пара минут. Она повышает голос, говоря о своем отце, о человеке-в-сером, потом о Сахаре, а еще об Иезавели, и тут уж нельзя не упомянуть о Лоре, об опытах, проведенных над нею, над ее телом, опытах на выдержку и способность к сопротивлению. Манипуляция, предательство, Астарта и зверь, воплощенный в сотнях тварей, копошащихся в ее внутренностях.
