Когда отступит тьма | страница 10
Эрика положила нож в ящик письменного стола, задвинула его, и ей в голову неожиданно пришло полностью сложившееся решение.
«Сделаю это сегодня. Немедленно».
Она кивнула, утверждая это, и достала из кабинетного шкафа пальто, перчатки и шарф.
В главном зале, запирая переднюю дверь, Эрика внезапно замерла, потом повернулась посмотреть на себя в зеркало, занимающее большую часть дальней стены. Увидела в нем высокую женщину тридцати шести лет в сапогах, джинсах и полосатой рубашке с закатанными рукавами. Белокурые волосы ее были густыми, распущенными, глаза — расширенными от страха перед тем, что она собиралась сделать.
— И твердо решила? — обратилась Эрика к отражению в зеркале.
Отражение задумалось и ответило кивком.
Она должна пойти на этот риск. Должна выяснить. После двух месяцев сомнений и беспокойств она должна узнать.
Эрика надела пальто и выбежала из галереи, забыв даже выключить свет.
Из рации на ремне Бена Коннора изредка слышались позывные сигналы, никаких серьезных сообщений не было. В это время дня на патрулировании находилось всего две машины, каждая с одним полицейским, колесившие в черте города Барроу, штат Пенсильвания, с населением семь тысяч триста двадцать один человек.
Город был основан в колониальные времена и потом забыт. Находился он в сельской глубинке штата, у тридцать шестого шоссе, к югу от восьмидесятого, соединяющего Пенсильванию с другими штатами. Питсбург находился в семидесяти милях к юго-востоку, Филадельфия — примерно в двухстах, в противоположной стороне. А тут, в этом пустынном районе, лишь всхолмленные поля, бурые долгой зимой, леса и несколько мутных озер.
Далеко до Манхэттена, подумал Коннор с равнодушной улыбкой.
— Получили какие-то новости?
Этот вопрос вывел Коннора из задумчивости. Он глянул на человека, сидящего напротив него за столом, и кивнул:
— Да, получил. — Стремление к театральности побудило его откусить от бутерброда с индюшкой, глотнуть пепси-колы и лишь потом продолжить: — Из ФБР пришел психологический портрет.
— Портрет? — Сидящий напротив пренебрежительно фыркнул, словно Коннор вел речь о послании с Марса. — Думаете, эта ученая чушь стоит хотя бы плевка?
Коннор улыбнулся:
— На нее тратятся наши налоги, шеф.
— Не называйте меня так.
— Виноват.
— Начальник полиции теперь вы, а не я. Вы единственный, кто должен отзываться на это обращение.
Как всегда в подобных обстоятельствах, Коннор смутился, как ребенок, которого пожурили за дурное поведение. И аналогия не являлась совсем уж неуместной. В свои сорок два года он был отнюдь не ребенком, но человек, сидящий напротив него в отдаленной кабинке кофейни «Либерти», по возрасту годился ему в отцы.