На работе Людка нет-нет да и ляпнет: «А наша Тамарочка Ивановна к Волку неровно дышит». Людка опять развеселилась, ходит спокойная — сделали Наталье аборт, обошлось.
А Тамара… Нет, Тамара вовсе не была еще уверена, как называется то, что она чувствует к Антону Егоровичу. Главное, Волков совсем не похож на идеального мужчину, каким она его себе представляла. Тот был вроде артиста Тихонова в роли Штирлица — твердое лицо, умные грустные глаза, грустные, даже если улыбается… Штирлиц — всегда подтянутый, худощавый, если не в форме, одет со вкусом. А Волкову, громадине, на то, как он одет, похоже, наплевать, вечно в своих джинсах, в свитере. Но с некоторых пор его небрежность Тамаре стала… ну, не то чтобы нравиться, а как бы сказать? — человек выше этого, другие интересы.
Или еще — раньше непременно бы возмутилась: что за мужик? Никогда с собой десятки лишней нет, да еще после работы — с сумкой по магазинам, все-таки не мальчик, ведущий конструктор. Теперь — наоборот, умиляется. Все так, но при чем же здесь любовь? Просто хорошее человеческое отношение, и на душе оттого тепло, что отношение это бескорыстное, чистое, ничего Тамаре от Волкова не нужно.
Но однажды ей приснился сон. Будто они с Антоном Егоровичем одни в какой-то незнакомой тесной комнате, и вдруг он подходит к ней близко-близко… И так у нее заколотилось сердце, что весь сон моментально слетел, а она нарочно лежала, не открывала глаз, хотела увидеть, что будет дальше. И увидела…
На следующий день, во вторник, Антон Егорович объявил, что со среды и до конца недели его не будет.
— Так что, если есть у кого-нибудь вопросы, давайте сейчас.
А Тамара и так после давешнего сна сама не своя, а тут и вообще все внутри застыло; это же получается, что с субботой и воскресеньем пять дней! Надо думать про выталкиватель к прессу, чертеж которого обещала завтра кончить, а в голове звон, да еще руки обмякли, карандаша не заточить, грифель ломается.
— Кто же мне выталкиватель подпишет? — хмуро спросила Тамара, не поднимая головы от листа.
— Сама и подпишешь. Первый раз, что ли? — всунулась Людка.
— Не собираюсь, — отрезала Тамара. — У нас ведущий есть, права не имею.
— Сегодня к концу дня никак? — Антон Егорович встал и подошел к Тамариной доске. — Да-а… Тут работенки еще…
— Я… доделаю сегодня. Без обеда. В крайнем случае, задержусь, — хрипло сказала Тамара, чувствуя, что вот он, совсем рядом.
— А я вас подожду и подпишу лист, — сразу откликнулся он. — Хорошо?
