Тут затрещал телефон. Подошел Юрий и сообщил тестю, что его спрашивает какая-то дама.
— О! — сказал Утехин. — Мария Дмитриевна, обращаю ваше особое внимание!
Звонила Катя, соседка по столику на теплоходе. Голос был далеким, и все время терялся в каком-то шуме и грохоте. Стараясь перекричать шум, Катя поздравила Александра Николаевича с наступающим, пожелала здоровья и счастья. Она звонит из цеха, работает сегодня в ночь, вот пришла пораньше отпустить Ирину.
— Ее в компанию позвали, — кричала Катя, — а я с мамой в десять часов встретила и побежала!
Александр Николаевич поблагодарил Катю и пожелал ей того, чего уже один раз желал… (Ого! — Утехин поднял палец) самого главного, самого… В наступающем году все сбудется, точно. Ирине привет.
— Спасибо. — Катя будто ждала чего-то еще.
— Ну… до свидания? — сказал Губин.
— До свидания. — Она положила трубку.
…Все правильно.
С Катей Губин разговаривал уже второй раз. Перед Седьмым ноября позвонили вместе с Ириной, поздравить, а заодно спросить, как дела, чем все кончилось?
— Что кончилось? — изумился Губин.
— Да неприятности! Ну те, летом. Вы когда уехали, мы все волновались. Вот решили узнать номер телефона в справочном… — объяснила Катя и замолчала. Губин сказал, что все в порядке, она опять молчала, и он попрощался.
Гости между тем уже расшумелись, а до двенадцати почти полчаса. Протискиваясь к своему месту за столом, Губин взглянул в окно. Там тихо летел крупный рождественский снег. Деревья в сквере напротив стояли пухлые, на улице ни души.
Он вдруг ясно увидел заснеженную улицу уютного подмосковного городка. Окраинную улицу, дальним концом уходящую прямо в еловый лес. По сторонам улицы светятся низенькими окошками дома под заваленными снегом крышами, дым идет из каждой трубы, вертикально поднимается в черное, с яркими звездами небо. Безветрие. Снег бесшумно засыпает тропинку на улице, и вот улица вся уже ровная, чуть-чуть выпуклая, будто укрыта пуховым платком.
Губин видел дом за штакетным забором, у ворот столетняя елка, голубоватая тень ее лежит поперек сугроба, а вдоль дома на снегу желтыми квадратами — свет из окон. Дорожка к крыльцу расчищена, крыльцо чисто подметено, скрипучая дверь ведет в сени, где пахнет квашеной капустой, старым деревом, овчинами… Дальше — вторая дверь, в комнату, а там стол — праздничная закуска, все свое: капуста, огурчики, грибки, рассыпчатая картошка. Розовое сало нарезано толстыми ломтями… Пожилая темноволосая женщина вносит на фанерке дымящийся, только что из печи, пирог. А за столом семья и гости. Сын, две дочери, похожие друг на друга и на мать. Старшая в белом вышитом платье, блестящие темные волосы локонами лежат на плечах. Веселая, улыбается кому-то, кто сидит напротив, спиной к Губину… Почему-то Губину не хочется рассматривать того, кому она там улыбается. Бог с ним! Главное, пусть ей… пусть им всем будет хорошо. Мы желаем счастья вам…
