Все эти сведения поступали к Губину, конечно, через Утехина, тот всегда и обо всем был свежеинформирован. Это у него называлось — «меня питают низы». Работником он, как и ожидали, оказался никчемным, зато болтуном и демагогом отменным. А еще подхалимом — к Губину так и лип, стараясь услужить, и послать подальше просто язык не поворачивался. К Сушанскому, с которым у него то и дело возникали конфликты, ревновал, но ругать его в открытую остерегался. Придет, бывало, сядет, вздохнет и начинает со скорбным видом: «Просто не знаю, зря это Григорий Ильич не хочет помогать производству. Себе же вредит — люди недовольны, а ему скоро защищаться… Для науки, что ни говори, существует отраслевой НИИ, а лаборатория (он говорил «лаболатория») все же в первую очередь должна обслуживать цеха, бороться с браком. Конечно, по-человечески понять можно, научная работа всегда интересней и… опять же для докторской сплошная польза. Только ведь разговоры идут…»
Губин в таких случаях, холодея от ярости, терпеливо объяснял, что Сушанский работает на перспективу завода, а сиюминутные задачи должны решать сами цеха. С помощью, между прочим, отдела главного технолога! Утехин только вздыхал, сохраняя на лице горестное выражение. А на следующий день или там через неделю директор между прочим вдруг спрашивал Губина: «А чем у тебя ЦЗЛ занимается? В цехах, понимаешь, сплошной брак, сроду подобного не было, а твой Сушанский витает в облаках». Приходилось доказывать, что брак — результат нарушений, вытворяемых под носом главного технолога, которого, кстати, давно пора гнать к чертовой матери вместо того, чтобы слушать его сплетни! Сколько раз доходило до ссоры, до крика. И ведь Гриша не мог не понимать, не догадываться, что его спокойная жизнь и работа над докторской только потому и возможны, что кто-то принимает удары на себя. Куда там! Ходил с задранным подбородком и оттопыренной губой. Взбешенный верблюд — того гляди, плюнет.
Два года назад Сушанский умер. Инфаркт. Завод загудел — ужас, молодой ведь мужик, всего полтинник, такой талант… Тут дело ясное, все из-за этой бабы. Когда солидный человек вдруг женится на соплюхе — добра не жди. Вот и результат, добилась своего! Теперь — богатая невеста, все ей — и квартира, и сберкнижка, и библиотека. Да-а, умеют люди устраиваться, мы бы так не смогли. И дуры!
Для Губина Гришина смерть оказалась куда большим ударом, чем он сам ожидал. Ведь сколько лет терпел от Сушанского несправедливую эту злобу, неблагодарность! Не желал, видите ли, замечать, что Губин его везде прикрывает. А премии, медали ВДНХ, классные места в соревновании? Ведь надо же было уломать директора, и Утехину заткнуть варежку. «Народ недоволен, писать хотят — мол, как план давать, так цеховики, а как премии — лаборатория тут как тут. Я объяснял — не понимают…» — «Еще раз объясните, раз не понимают!»— рявкал Губин.
