Они до сих пор почти ничего не знали об оставшейся где-то жизни друг друга. Вели себя так, будто провели в этом путешествии много лет и длиться оно будет еще долго-долго, до самой смерти. Вход как в прошлое, так и в будущее был закрыт, и слава Богу. А достигнуть этого оказалось просто — пару раз Губин промолчал в ответ на бестактные, с его точки зрения, вопросы, сам никогда не интересовался тем, что его не касалось, — и Лиза поняла. Известно ему о ней было следующее: ей тридцать лет, живет с матерью и бабушкой, есть (где-то) старший брат и младшая сестра. Кончила педагогический техникум, но работает в котельной на домостроительном комбинате, там зарплата выше. Все.
…Нет, за многое Губин был Лизе, безусловно, благодарен, за ненавязчивость и врожденный такт, за то, что трогательно старалась угадать каждое его желание… ну, и за то, что днем и ночью вела себя так, будто он, старый мужик, дарит ей невероятное счастье. А это… всегда лестно, чего уж!
А еще он был ей благодарен за то, что никогда не говорила о чувствах, хотя он-то понимал: влюбилась. И даже, не исключено, воображает, будто это ее первая и последняя Настоящая Любовь, посланная Судьбой. «Я знаю, ты мне послан Богом…» Так уже рассуждала одна провинциальная барышня, имея в виду пижона, случайно заехавшего к ней в деревню. Заехал бы другой, картина была бы аналогичной…
Стоянка в небольшом городе на Каме неподалеку от Набережных Челнов предполагалась короткой, всего три часа. И Губин чуть не силой выпроводил Лизу на экскурсию.
— Сходишь в музей и по магазинам успеешь пробежаться, я что-то не в форме, полежу в каюте, а там видно будет. Может, и выползу. В парк, на скамеечку. Вон там, видишь? По-моему, это парк, качели-карусели, а дальше деревья. Видишь?.. Охо-хо, старость — не радость. Ну, ладно-ладно, не буду…
Опрометчивое заявление, что Губин «не в форме», было воспринято Лизой соответственно: во-первых, на экскурсии ей делать нечего, во-вторых, она ни за что не оставит его одного и сейчас же сбегает в медпункт за врачом, в-третьих…
Тут Губин довольно жестко сказал, что хочет только одного — покоя. По-ко-я! Понимаешь? Лечь и заснуть. И чтобы никто не вздыхал у изголовья и не менял на лбу мокрые полотенца. А если желаешь доставить мне удовольствие, купи где-нибудь малины. (Теперь-то, уж точно, побежит на рынок.)
Услышав про малину, Лиза сразу засобиралась. «Но только ни в какие музеи, а на базар и еще в универмаг… на минуточку. И сразу — к тебе».
