Дверь распахнулась мгновенно, ударил душный запах постелей. Лиза сразу отпрянула от Губина, а на пороге в длинной, совсем прозрачной ночной рубашке возникла Корова. Волосы ее были накручены на бигуди, щеки и лоб жирно блестели, выпученные глаза пылали, и Губину вдруг вспомнилась андерсеновская собака из «Огнива».
— К вахтенной? — прошипела Корова, надвигаясь на Лизу. — Жаловаться! Это значит, порядочным людям отдыхать нельзя, а до двух часов заниматься проституцией можно? У моего мужа — нервы, ему покой нужен. Не пущу. Так и знай, не пущу из принципа! Или являйся к отбою, как положено, или ночуй там, где полночи таскалась. Ясно?! А будешь скандалить, имей в виду, все про тебя расскажу, про моральный облик, как к чужим мужьям в постель, как пионерка, — всегда готова! Прости-господи! И свидетелей найду, не беспокойся! В два часа ночи является, это надо! Спишут тебя на первой же стоянке, я буду не я! И по месту работы…
— Послушайте, как вам не стыдно?! — Наконец опомнившись, Губин шагнул вперед, заслонив собой Лизу.
— Ах, так они еще и выпивши! — Корова повысила голос. — Молчал бы уж, кобель бессовестный! Получил свое и заглохни! Дедушка… Совести ни грамма! Не пущу, и точка! — и захлопнула дверь.
Растерянный Губин обернулся. Лизы рядом не было — белое платье мелькнуло в конце коридора у лестницы и пропало.
Десять минут спустя, облазив все палубы, он нашел ее на самом верху, на корме. Сидела в шезлонге, поджав ноги.
— Ну вот что, — сказал Александр Николаевич строго, — пошли, разбудим девочек, приютят до утра. В какой они каюте?
— Не знаю, — помедлив, ответила Лиза. — Кажется, в двести двадцать четвертой, а может, в двадцать шестой. Я не была. — Она встала с шезлонга. — Вы только за меня не переживайте, это ерунда все. Подумаешь! Вы… мне так стыдно, что она… из-за меня — такие вам слова… А вы… Я даже не знаю, как вам… благодарна!
— Перестаньте! Глупости!.. — оборвал ее Губин. — Давайте лучше думать, как теперь быть.
— Да ерунда, никак не быть! Я и тут могу, а замерзну, пойду в музыкальный салон.
— Не валяйте дурака! — прикрикнул на нее Губин. — Ишь, выдумала. Вы что, не знаете — музыкальный салон на ночь запирают? Вот что, сейчас мы пойдем ко мне, у меня свободный диван, ляжете и выспитесь, а завтра я сам поговорю с капитаном, и вас переведут от этих… ничтожеств. Что вы так смотрите? Ездят же люди в двухместных купе, и ничего страшного.
— Я и не боюсь, — сказала Лиза, продолжая смотреть ему прямо в глаза.
