— Нет, ты раньше скажи, какую должность можно дать Тойли Мергену! — заранее торжествуя победу, ехидничал Аймурадов.
— Я предлагаю назначить его бригадиром, — не замедлила с ответом Шасолтан. — Да, да, бригадиром!
— Это в какую же бригаду? — ядовито ухмыляясь, осведомился Аймурадов.
— В третью — по месту жительства. Таган давно просит освободить его от бригадирства — он опять ложится в больницу. А вместо него…
— Так бы сразу и сказали! — громче прежнего расхохотался заведующий фермой. — Значит, туда, где собрались все его родственники, чтобы уж семейственность расцвела вовсю! Выходит, мы зря потели три полных дня на общем собрании, зря снимали Тойли Мергена! Дурды-ага, конечно, вас поддержит. Его отношение к Тойли Мергену все знают — недаром говорится: «Ворон ворону глаз не выклюет».
— Это ещё что за разговоры! — возмутился Дурды Кепбан. — Смотри, Баймурад, все твои тридцать два зуба вгоню тебе в глотку за подобные оскорбления!.. Если хочешь знать, сам ты каркаешь, как ворон…
Шасолтан, разумеется, понимала, что её предложение вызовет спор, но такой ожесточённой схватки она, конечно, не могла предвидеть. Дурды Кепбан не отличался словоохотливостью, но сейчас, когда задели его честь, ему необходимо было выговориться, и её это только радовало.
— Ты зря на меня взъелся, Дурды, — почувствовав, что хватил через край, попробовал выкрутиться Аймурадов. — Что ты, шуток не понимаешь? Просто пословица есть такая…
— Я твои шутки прекрасно понимаю! — пуще прежнего разошёлся главный бухгалтер. — Я, если хочешь знать, с Тойли Мергеном в близком родстве не только по крови, но и по духу. И не отказываюсь от него. И раз уж ты намекаешь на моё родство с ним, знай, что я не из тех подлецов, которые козыряют своим свояком, пока тот именит, а стоит ему чуть пошатнуться, как они мигом от него отворачиваются.
— Уж не в меня ли ты метишь? — покосился на собеседника Аймурадов.
Казалось, они поменялись ролями. В голосе главного бухгалтера появились ядовитые нотки, а заведующий фермой вдруг удивил остальных никак не свойственной ему сдержанностью.
— Угадал! — с недоброй усмешкой воскликнул Дурды Кепбан. — Что бы о тебе ни говорили, но человек ты сообразительный, Баймурад. Именно в тебя мечу. Все мы помним нашего прежнего зампредисполкома. Бывало, когда к нему ни придёшь, ты у его дверей пасёшься, словно конь стреноженный. Если радость — ты у него тамадой, если горе — ты у него утешителем. А теперь он, бедняга, к постели прикован, так ты о нём и думать забыл, наверно, и не помнишь, как он выглядит… Погоди, погоди, не перебивай меня!.. Я, если хочешь знать, таким родственником, как Тойли Мерген, могу только гордиться. А ты ему и в подмётки не годишься! Думаешь, если стал заведовать фермой, то заодно и умом обзавёлся. Как бы не так! Все диву даюсь — за что только тебя в бюро выбрали… Конечно, Тойли Мергена не зря упрекали в семейственности. Но не в этом его главная вина. А в том, что мусор вокруг себя не разгребал. Трепачам, которым я бы и паршивой козы не доверил, давал должности.
