Одна копия лежала в их комнате на тумбочке Филя, однако Ян предпочел об этом не упоминать.
— Тогда возьмите Роджера Бэкона… Допускаю, что язык сложный, зато охват шире. Он всё равно понадобится вам в ближайшее время.
Профессор Лонерган захлопнул крышку ящика и глянул на Филя. Широкий, резко очерченный рот его скривился.
— Твою я принял, — сказал профессор, — но мог бы лучше. Видно, что отписался, нет полета мысли.
Пользуясь собственными критериями, он одним ученикам говорил «вы», другим — «ты». Филь подумал, что скука смертная эта перспектива, какой там полет. Вот если бы собрать какую-нибудь машину вроде парового молота, что построили они с Ирением в прошлом году!
Тут в лабораторию вломились остальные члены группы, коих с Филем и Яном насчитывалось шестнадцать человек. Все быстро расселись по свободным местам.
— А почему я не вижу Нормана? — поинтересовался профессор.
Долговязый Том Рафтер, видом напоминавший Филю стропило, ответил:
— Он передал, что будет ходить только на обязательные занятия, ему интересней с ректором.
Профессор Лонерган сдвинул густые брови, затем многозначительно улыбнулся:
— Другими словами, ему интересней общество девиц, ибо сюда им ход запрещен. Что ж, продолжим без Нормана! Он юноша красивый, пусть оделит их мужским вниманием, оно для женской души как топливо. Глядишь, кто-нибудь из них выучит что-нибудь в попытке выделиться из общей массы, а нет — так потеря невелика!
— Могли бы допустить некоторых девушек на свои занятия, — негромко проговорил Ральф Фэйрмон, с надменно вздернутым подбородком и единственный, кому здесь исполнилось шестнадцать.
Профессор дернул головой, перенацелившись на него.
— Вы что-то сказали, простите? — Он нехорошо прищурился. — Я уже объяснял свою позицию: от вас мне нужен чистый научный интерес. Стоит появиться здесь хоть одной девице, как вместо обучения начнется выпячивание статусов, это неизбежно, так устроены люди.
Фрисл Бристо предложил:
— Профессор, это решается элементарно: откройте набор во вторую группу, только для девушек!
Профессор Лонерган лишь махнул рукой:
— А кто их будет учить? Мне нельзя, это будет не учеба, а сплошное несчастье.
Отказываясь поверить, что старый профессор не способен кого-то чему-то научить, Филь сообразил, что тот считает себя неотразимым сердцеедом, и гыкнул, еле сдержав смех.
— Фе, что ты гыкаешь так радостно? — поинтересовался у него профессор. — Ты уже готов дать мне ответ на вопрос, из чего состоит граница между черной и белой плоскостями?
