— Мастеру Хальмстема здравствовать, — послышался ответ госпожи Фе. — Кузнец разбирается, что случилось, но я не удивлюсь, если причина опять в нашем мальчишке.
— Вашем мальчишке? — удивленно переспросил новый Мастер. — Откуда он взялся? Насколько я знаю, после смерти Мервина у тебя не осталось других детей мужского пола.
Филь готов был поклясться, что госпожу Фе при этом перекосило.
— И не надо тыкать в меня титулом, — продолжал Мастер. — Здесь не прием моего брата, который так удачно стал императором после смерти тетушки, что сует этот факт теперь всем под нос.
— Хорошо, Флав, — произнесла хозяйка принужденно. — Это найденыш, о котором ты уже слышал. Он наш локумтен, и я не в силах изменить это в настоящий момент.
— Несовершеннолетний? — поразился Флав. — И что, сработало? — азартно спросил он.
Г-жа Фе проговорила вдумчиво:
— По нему плачет сиротский дом, настолько он несносен, но он всё еще здесь.
В гостиной раздался остервенелый голос Лентолы:
— Алекса по нему плачет, а не сиротский дом! Простите, Мастер…
Флав выдал нечто напоминающее хрюканье.
— Зачем так сразу? В тюрьме тоже люди, а ты к ним такого негодника, если это в самом деле он уронил на меня мост. Кстати, а как его зовут?
— Филь, — сказала, как плюнула, Лентола. — Какой-то простолюдин!
Флав, казалось, не до конца расслышал её.
— Забавное имечко… Даже более редкое, чем мое. Интересно, из какой купели такое вынули?
— Мальчишка из Старого Света, — сказала г-жа Фе. — Их галею разбило о камни, а его зашвырнуло в Преддверие.
— Ух ты! — поразился Мастер. — Такого еще не бывало. А это точно?
— Мы лично его там обнаружили, — заверила Лентола. — Ободранного, грязного и всклокоченного.
Филь прыснул в кулак: перед его глазами нарисовалась картина, когда, взвизгнув от испуга, Лентола рванулась прочь вместе с Габриэль при виде него, появившегося на пороге пещеры. Он испугал их тогда своим появлением до полусмерти.
— Интересненько, интересненько! — пробормотал Мастер.
В нише слабо, но отчетливо пованивало. У Филя затекли ноги, и он вытянул их, упершись спиной в стену. Вазон сиял перед ним в лучах заходящего солнца. Свет лупил через большое полукруглое окно над парадными дверями на противоположной стороне зала. Филь решил, что, пока он тут рассиживается, у него есть время ввести шхуну в гавань.
Вазон стал створами, а солнечный свет — маяком. Покрутив головой, новоиспеченный капитан чуть не крикнул «Лево руля!», когда сообразил, что сейчас посадит шхуну на скалы: охотившиеся в местных водах пираты передвинули створы, чтобы ввести рулевого в заблуждение.
