Вот те раз! Николай Васильевич... Стало быть не Платов это. Вероятно кто-нибудь из десятка Иловайских или Грековых.
— А сейчас, — продолжил командующий армией, — прошу, господа, послушать начальника штаба графа Сен-При, по поводу выбора пути нашего следования на Смоленск.
Моё присутствие явно становилось излишним, но просто развернуться и уйти я, само собой, не мог. Пришлось напомнить о своём присутствии:
— Прошу прощения, ваше сиятельство! Я могу быть свободен?
— Да, разумеется, — вспомнил о моём существовании князь. — Благодарю вас, капитан, за сведения от всей Второй армии и от себя лично.
— Пётр Иванович! — раздался голос Бороздина. — Господин Демидов заслуживает благодарности не только за это, и не только от Второй армии.
Внимание всех присутствующих было немедленно обращено на командира Восьмого корпуса.
— Перед вами тот, — продолжал Михал Михалыч, — кому вся армия России обязана созданием передвижных кухонь, новых штуцерных пуль, пороха, не дающего дыма и многого другого...
Изумлённые взгляды присутствующих немедленно упёрлись в меня.
— Это правда, господин капитан? — Багратион был явно ошарашен.
«Нет, блин! Генерал-лейтенант просто поприкалываться решил!», — очень хотелось ответить мне.
— Его превосходительство несколько преувеличивает мою роль — я работал не один, но в целом — да. Я действительно работал на протяжении двух последних лет над данными вопросами.
В палатке на мгновенье повисла просто неописуемая тишина, и даже мухи не пролетело, чтобы её подчеркнуть. Потом Багратион, не говоря ни слова, ринулся ко мне...
А ведь особо крупным мужчиной он не был... Откуда же силища такая? Образно говоря: мои рёбра затрещали, а попросту выражаясь, левый бок взорвался адской болью. В глазах помутилось и княжеские «Ай, молодец!», «Ай, спасибо!» слышны были уже словно через вату. А я даже и вскрикнуть не смог на протяжении всего того времени, пока генерал тискал меня со всей горячностью своего южного темперамента. Только когда колени мои стали подгибаться, Пётр Иванович почувствовал некоторую несообразность ситуации.
— Лекаря! Немедленно лекаря сюда!! — «заревел» князь, и это было последнее, что уловило моё угасающее сознание.
Когда я обрёл способность опять воспринимать окружающую действительность, в первую очередь увидел расплывчатое и незнакомое лицо.
— Как себя чувствуете, голубчик? — голос тоже слышу в первый раз. В глазах постепенно прояснялось, и «наводилась резкость». Петлицы на воротнике незнакомца были волнистыми, значит лекарь.
