Он резко схватил ее за руки и потянул ее к себе с такой силой, что она потеряла равновесие и упала на песок. Он наклонился над ней, прижимая ее руки к песчаному ложу, и смотрел на нее взглядом, в котором горела страсть. Тони сделала попытку освободиться.
— Почему вы все время сопротивляетесь? Подчинитесь, по крайней мере, хоть однажды.
Тони отвернулась.
— Я вас ненавижу, ненавижу!
— А что вы ненавидите? — воскликнул он резко. — Человека или шрам?
Тони на мгновение остановила взгляд на шраме. Странно, но она почувствовала, что уже привыкла к нему. Он вызывал у нее какое-то странное ощущение уязвимости.
— Ваш шрам меня вовсе не беспокоит, — проговорила она, ощущая тяжесть и тепло его мускулистого тела, страсть, которая переполняла его, но больше всего ее волновали его голос и губы. Она вдруг поняла, что ждет его поцелуя. Как и раньше, страх перед ним уступил место желанию.
— Вы, надеюсь, не думаете, что мой разум так же изуродован, как мое лицо? — проговорил он, продолжая поглаживать одной рукой ее шею.
— Рауль, — простонала она против своей воли, и он в восторге приник к ее губам.
— Вы, оказывается, вовсе не ненавидите меня, дорогая, — проговорил граф и лицом зарылся в ее волосы.
На берегу в это раннее утро было очень тихо. Слышались только крики морских птиц да шум волн, разбивающихся о скалы. Он продолжал целовать Тони. Как она и предчувствовала, граф умел добиваться того, что ему было нужно, а сейчас ему была нужна она. Самое ужасное заключалось в том, что Тони тоже начинала стремиться к близости с ним, чего раньше не испытывала ни с одним мужчиной. Она никогда не ощущала такого напряжения всех чувств. Ей хотелось, чтобы их тела слились воедино.
Нечеловеческим усилием Тони сумела выскользнуть из его объятий, когда граф менее всего этого ожидал. В панике вскочив на ноги, она помчалась прочь, оставив на песке полотенце и платье, не слушая его рассерженного голоса, приказывавшего вернуться.
Тони с трудом карабкалась по крутой лестнице, каждое мгновение ожидая, Что она догонит ее и помешает убежать. Но она не слышала за собой погони, и когда уже взобралась наверх, увидела, что он по-прежнему оставался на том же месте, где лежали ее вещи. Он даже не обернулся.
Тони остановилась в нерешительности. О чем он думал? Какую мрачную месть собирался осуществить? Задрожав, она медленно пошла к замку. Ее удивляло, как за несколько коротких недель изменилась ее жизнь. Англия, потрясение после смерти родителей, даже Поль, казалось, были где-то далеко, в другой жизни. Единственное, что она испытала сейчас, это ощущение агонии, причиной которой был граф. Понимал ли он сам, чего ей стоило отказать ему? Ведь это было тяжелее, чем если бы она уступила.
