Не без труда я отогнал все эти абсурдные мысли и подвел Клер к дозорному посту, с которого открывался вид на парк с его благородными деревьями, на пруд, сад и руины часовни.
— Я мечтал о другой участи? — вздохнул я. — Сколь сильно я желал, чтобы однажды этот замок вновь вернулся ко мне, столь безразлично будет мне отныне прожить в нем, если, разумеется, между мной и вашими родителями будет заключено соглашение. Да что же я говорю? Пожалуй, я подпишу подобное соглашение с чувством крайней неприятности.
— Почему? — спросила Клер. — Разве вы?..
— Я буду испытывать огромное сожаление, когда стану бродить в одиночестве по аллеям, по которым так часто прогуливались вы. Здесь все — вдумайтесь в эти слова — будет напоминать о вас. Эти лепестки, плывущие по пруду, которые вы обрывали, эти камни, на которые вы ежедневно смотрели, а если мои пальцы прикоснутся к спинету, то разбудят любимую вами музыку… Ваша тень останется пленницей в этом замке, а я стану пленником вашей тени.
— Замолчите! — вскрикнула она.
Ее грудь страстно вздымалась, а ее щеки стали бледными, словно цветки камелии. Мягко отводя ее руку, я покрыл ее поцелуями.
— Клер… Клер… Послушайте меня. Мне совершенно необходимо это. Речь идет, возможно, о вашей жизни и о моей. Я более не смогу жить без вас.
— Прошу вас, господин граф, пустите меня!
Я не оставил своей добычи, и в то время как слезы заливали ее красивые глаза, я рассказал ей о своем детстве, жизни изгнанника и отчаявшейся любви.
Она больше не пыталась оттолкнуть меня, и, теряя остатки хладнокровия, я упал перед ней на колени, предлагая ей свое имя и титул, свое состояние и этот замок, который я, тем не менее, раньше поклялся отнять у нее.
— Нет, — простонала она. — Нет… Это невозможно!
— Значит, вы меня не любите?
Она провела рукой по моим волосам.
— Я не говорила этого.
Тогда я мгновенно вскочил на ноги и, притянув ее к своему плечу, сказал:
— Так, значит, вы меня любите! Я это знаю! Я это вижу! Вы любите меня. Клер! Вы — моя!
— Я навсегда останусь ничьей. Так предрешено.
— Кем? Вашими родителями?
— О нет! Мои родители предоставили бы мне полную свободу действий.
Тогда я вдруг вспомнил ее пропитанные тайной слова, ее намеки на жестокость вещей и опасения барона.
— Клер, — настаивал я, — у вас есть какая-то тайна. Доверьте ее мне. Я сумею вам помочь.
— Увы! — сказала она. — Эта тайна принадлежит не мне.
— Нет такого ужасного секрета, который я бы не смог сохранить в тайне. Вы опасаетесь какого-нибудь врага?
