Турек почесал бороду. Он видел, как мучился брат.
– Есть понятие, но нет четких рамок. Нет рамок, значит, есть простор.
Король наморщил лоб, а Турек скрестил руки на груди и уставился в одну точку. Повисло молчание. Тихо тикали часы, которых никто не слышал. Турек замер.
– Есть простор, но нет понимания, Халиф, – он кивнул, пальцы забарабанили по столу. – А если есть понимание… – Турек похлопал короля по плечу. – Все будет хорошо, мой брат. Я знаю выход, Халиф.
Палящее солнце лениво спряталось за горизонтом, и дышать стало легче. Неожиданно проснувшийся ветерок хлопал настежь распахнутыми окнами и теребил шторы на третьем этаже в небольшой комнате, служившей кабинетом. Сквозняк, гуляя по комнате, то и дело перебирал листочки на столе. Грузного вида старик, с солидным, спрятанным под столом пузом, торопливо накрывал бумаги папками, дабы они не разлетелись вокруг или, чего доброго, сквозняк не сдул их на улицу. Но проснувшийся ветерок не собирался сдаваться, и на пол спланировал первый лист, на котором рукой старика были записаны кое-какие пояснения по одной из заявок. Толстяк беззвучно выругался, а затем уже вслух добавил.
– Так дело не пойдет.
Кряхтя, он поднялся из-за стола и на своих маленьких, коротких ножках засеменил к оконным проемам, чтобы закрыть ставни на щеколды. Очередной рабочий день клонился к концу. Толстяк задернул шторы и улыбнулся.
– Вот и все, – прошептал он. – Так и справляемся. М-да, – выдавил он.
На вид ему было около семидесяти лет. Он был маленького роста, с короткими руками и ногами, аккуратно зачесанными назад волосами и большим носом, необычайно сочетающимся с широким красным лицом и желтыми зубами. Где-то в волнах морщин плавали маленькие озорные глазки. И что самое удивительное – старик не был гномом, о чем можно было бы подумать, увидев его впервые, а был, самым что ни на есть, обычным человеком. Поэтому, каждое утро он брился нарочито тщательно, дабы показать, что не имеет даже намека на бороду.
Он поправил деловой костюм и скользнул взглядом по часам.
– Вот и еще один день долой, а как вас осталось мало, – прошептал толстяк и вздохнул.
Ловким движением старик зажег огниво и запыхтел трубкой, с наслаждением втягивая ароматный дымок. Свободная рука нащупала на столе кружку с чаем, старик отпил и отрыгнул. Сложный денек выдался, ничего не скажешь. Заявлений непочатый край, полсотни отказов. И перебором дырки не закроешь, да и всем не угодишь. Так что хочешь, не хочешь, а ждать до следующего года придется. Он присвистнул. Впрочем, работа была, есть и будет. Хотя, по добру по здорову, прием детишек был закончен еще вчера. Он покосился на край стола. Там лежала целая кипа бумаг. Старик застонал. Ужасно не хотелось работать, а времени до пяти осталось совсем чуть-чуть.
