— А сколько времени я уже нахожусь здесь, в Тауэре?
Я думала, что лейтенант опять откажется отвечать. Но он сказал:
— Двадцать три дня.
Я удивилась, что он назвал эту цифру моментально, словно она была у него наготове.
На следующей неделе условия моего содержания в тюрьме чудесным образом изменились. Теперь Сюзанна или бифитеры приносили мне тушенную с кореньями баранину, вареную говядину, жареных каплунов или жаворонков, а также эль. Все это подавалось на оловянной посуде. Появилась мебель — стул и стол. В камере у меня стали чаще убирать. На каменный пол клали свежий тростник. Мне даже выдали свежее белье.
— А кто за все это платит? — спросила я у Амброуза.
Он пожал плечами и недоуменно развел руками:
— Понятия не имею, но, кто бы этот человек ни был, деньги у него явно есть.
Большую часть дня я читала, совершенствуя свою латынь, впитывая мудрость Фомы Аквинского. Я изучала то, как он трактует четыре главные добродетели: благоразумие, справедливость, умеренность и мужество. Особым смыслом были для меня наполнены его слова о твердости характера. В отсутствие мессы и святого причастия учение Фомы Аквинского утешало меня безмерно.
Раз в неделю появлялся лейтенант, и мы молча совершали прогулку по галерее. Я с благодарностью воспринимала любую возможность выйти из душной затхлой камеры на свежий воздух. По виду лейтенанта было заметно, что он тяготится этой своей обязанностью. Мне хотелось задать множество вопросов: узнать, почему Кингстон ввел эти прогулки, кто платит за мою еду и почему меня до сих пор не допрашивали. Но, видя перед собой напряженные плечи тюремщика, я благоразумно помалкивала, понимая, что ответов все равно не получу.
Представьте, как я была удивлена, когда однажды утром он сам нарушил молчание, поинтересовавшись:
— А чем вы занимались целые дни в монастыре?
Я искала там восторженного единения с милосердным, мудрым и любящим Богом. Вслух же я ответила:
— Ну, мы выполняли различные религиозные ритуалы.
— Но почему недостаточно одной мессы — отправления обрядов в церкви? — спросил лейтенант. — Какой прок от всех этих монахов и монахинь, которых держат взаперти?
— Мы собираемся вместе и ищем благодати в молитве и смирении, — терпеливо сказала я. — В Дартфорде, как и во всех других монастырях, мы следуем правилам святого Бенедикта. Сестры собираются восемь раз в сутки в определенное время: на полуночную молитву, лауды, молитву первого часа, молитву третьего часа, шестого часа, девятого часа, вечерню и комплеторий. Есть еще и месса. Мы поем и читаем, молимся за упокой души усопших.
