Все, вперед, рассуждать некогда.
Свете казалось, что она присутствует на съемках боевика. По крайней мере, все, что делал сейчас Максим, было так четко, сильно, по-мужски, что просто хотелось зааплодировать. Впрочем, времени для этого сейчас не было.
Забравшись в окно, Максим первым делом побежал к входной двери, открыл ее, чтобы Света тоже могла принять участие в поисках Кармелиты. Света увидела, что Макс порезался об стекло. И довольно сильно. Как странно — сердце даже успела кольнуть легкая ревность; из-за нее, ради нее, никто еще таких подвигов не совершал.
— У тебя рука в крови! — сказала, аккуратно вытирая кровь носовым платочком.
— Да плевать! — галантно ответил Максим, а потом прислушался, куда бежать, в какой из комнат шум?
Шумели в гостиной.
Кармелитины руки Антон схватил довольно крепко и удерживал их, как надежный плацдарм скорого наступления. А вот дотянуться до губ никак не получалось. Верткая, зараза.
— Да не трогай меня!!! — кричала Кармелита и, услышав грохот в прихожей, заорала еще громче. — Помогите!
Подмога наконец добралась до гостиной. Перво-наперво Максим крепко дал Антону по рукам, чтоб тот отпустил Кармелиту. Потом отбросил его на диван:
— Антон! Угомонись, я сказал! — потом повернулся к Кармелите и Свете, ее обнявшей. — Пошли, я вас провожу.
— Да никуда они не пойдут, — забузил Антон. — Все! Цыганочка моя!
Максим схватил его за плечи и швырнул об стенку:
— Тихо, я тебе башку сейчас отверну. Понял?
— Тоже мне, нашел кого защищать… цыганку. Тоже мне друг.
Максим отпустил Антона.
— Да, я друг, дурак. А ты… пьянь! Ты что творишь, вообще? Смотри, как девушек напугал.
— Ой-ой-ой… Какие нежные… А может, они тебя испугались. Вон, весь в кровище.
— Не говори ерунды. Давай сейчас в душ — и спать. Все! Я девчонок провожу.
— Девчонок?..
— Мыться и спать!!!
Впрочем, вскоре силы окончательно покинули храброго тореро, и он заснул без помывки. Но, засыпая, успел сказать:
— Ладно, только приезжай скорей. И пива не забудь…
Очень больно было Бейбуту услышать от Баро то, что услышал. Он так долго убеждал себя, что в его стремлении устроить свадьбу нет ничего корыстного (или почти ничего), что сам в это поверил. А тут то заподозрили в обратном. Стерпеть это было совершенно невозможно. Первым делом Бейбут нашел Миро:
— Сын, собираемся! Уезжаем! Сегодня же!
— Куда уезжаем, отец? Что случилось? А как же представление? Театр Бейбута! Я уже и афиши начал готовить…
Миро, конечно, хитрил. На самом деле представление его не так уж и волновало. Он думал только о Кармелите. Но не хотел говорить отцу об этом в открытую, чтобы не слышать обвинений в немужском поведении.
