— Так я оттого и рассказываю, что в планах моих трещина появилась. Я ж как думал? Для меня сейчас самое главное — карьера, а любовь эта ваша не нужна. Потом. Успеется.
— Ага. Стало быть, не успелось. То есть, наоборот, — успелось?
Максим молча кивнул головой.
— Да, стоит перед глазами одна.
— Кто?
— Цыганка.
— У-у-у. Это серьезно. Тут Франциск Ассизский не поможет. И чаем не обойдешься.
— Да нет, не надо. Понимаешь, случайная встреча. Наваждение какое-то. Ничего с собой поделать не могу. Не выкинуть ее из головы — и все.
— Пропал ты, парень.
— Знаешь, Палыч… какая она красивая. Она просто удивительная… Она как огонь.
— Огонь! Смотри, не сгори заживо!
— Что ты имеешь в виду?
— Любовь к цыганке приносит несчастье.
— Ты-то откуда знаешь?
— Опытный человек, много чего в жизни повидал. И цыган тоже. Знаю, что говорю. Народ маленький, бережет себя, чтоб не раствориться. Оттого замуж выходят только за своих. А мы для них гаджо, чужие. И уж никак не для свадьбы.
— Гаджо… Вот что это слово значит. А то я от них слышал — и не понимал… И что ж ты, Палыч, хочешь сказать, что за всю историю человечества русский парень ни разу не полюбил цыганку? Не бывало такого?
— Почему не бывало? Бывало. Графья Толстые очень это дело уважали. Я тут книжку про Льва Николаича читал. Его детки, те, что законные, цыганок исключительно в жены брали. И другая аристократия тоже. Только это все раньше было. А теперь…
— Что — теперь? Что же мне делать?
— Что делать? Как грится, идти навстречу своей судьбе. И расскажу я тебе по этому поводу одну короткую байку. Точнее, быль…
* * *
Тон, которым Астахов сказал вот это «постой», Тамаре не понравился:
— Ну что ты ребенка дергаешь. Не видишь, как он за день набегался? Пусть пойдет отдохнет…
— Томочка, оставь-ка нас наедине с сыном. Нам адвокаты не требуются. А будут нужны юристы, Форса позову…
— Коля, а…
— Наедине, я сказал.
Ну вот, опять «я сказал». Дальше разговаривать бессмысленно. Тамара вышла из кабинета.
Астахов продолжил:
— А теперь рассказывай, где ж ты нашел барсетку?
— Где, где? У цыган. Они-то ее у меня и украли.
— Погоди… Ты же целый день был дома.
— Не целый день, а последние пару часов.
— А почему же ты сразу мне не отдал? Ты же знаешь, что я без этих документов как без рук!
— А без меня?
Вот это Антон хорошо сказал. Точно. Обиженно, но не слишком: так, чтобы Астахов сам свою вину почувствовал — мало внимания сыну уделяет. И это подействовало. Папаша сразу сбавил обороты. Дальше говорил уже по-деловому, как с партнером:
