Джоанна провела Мэдж в спальню, в которой прожила столько лет… Нехитрый ее уют составляли складная походная кровать, туалетный столик, умывальник да ковровая дорожка. Кровать была застелена чистым бельем. В угловом стенном шкафу за кретоновой занавеской висела на плечиках одежда. Здесь было даже мило — особенно после хибары, в которой им пришлось провести столько времени. Прямо райский уголок, тихая гавань после бури, убежище после ночи кошмаров.
Джоанна велела Мэдж раздеваться и ложиться в постель, а сама ушла. Вернувшись в гостиную, она завернулась в одеяло и забралась в отцовское кресло-качалку. Киши ласково, почти по-матерински подложил ей под голову подушку, укрыл ноги меховым пледом. Джоанна бросила последний взгляд на Ричарда, удостоверилась, что он мирно спит, и закрыла глаза. Она смертельно устала. Через две минуты девушка уже крепко спала.
Проснулась она оттого, что Киши тряс ее за плечо.
— Маленькая Госпожа… Господин проснулся… Маленькая Госпожа… Проснитесь!
Джоанна успела поспать всего пару часов. За это время усталость, конечно, не прошла. Она с трудом возвращалась в явь. Когда до нее дошел смысл слов Киши, она открыла саднящие глаза и сразу же поспешила к Ричарду.
— Другая белая госпожа вроде как спит, — сказал Киши.
— Прекрасно, — сухо сказала Джоанна. — Разогрей молока, Киши, и принеси сюда.
Индеец ушел. Джоанна встала возле кушетки, на которой лежал Ричард. Теперь она проснулась совсем. Он тоже не спал. Несмотря на сильную слабость, он протянул ей руку, молча — она так же молча взяла ее и сжала сильными пальцами. За окном уже стоял день — промозглый и пасмурный. Небо снова опустилось, тяжелые облака грозили новым снегопадом. Все в этом сером свете виделось мрачным и каким-то безжизненным. Вот и лицо Ричарда показалось Джоанне чересчур уж худым и бледным.
— Милый… — Слово вырвалось у нее само, как ни пыталась она его сдержать. Эта девочка чувствовала себя одновременно и матерью, и возлюбленной. За эти долгие, страшные несколько недель она сильно повзрослела. — Тебе лучше?
— Да, Анна, я отлично поспал. А ты как — бедная моя крошка?
— Я тоже отлично поспала. Чувствую себя бодрой и здоровой.
Ричард, однако, прекрасно видел, что она все еще не отошла от пережитого напряжения. Его было трудно обмануть — ведь он любил ее.
— Ты совершенно измотана, Анна. Зачем ты встала — спала бы себе и спала?..
Она не стала говорить ему, что попросила Киши разбудить ее. Просто улыбнулась и сказала:
