— Что вы думаете о ней, Роланд? — спросила Микки Поллингтон.
— Я думаю, — сказал он с расстановкой, — что я хотел бы познакомиться с ней. Это было бы... забавно.
— Очень хорошо, но, прошу вас, никакого флирта с невинной протеже Дороти, а то я окажусь в очень затруднительном положении, — предупредила Микки.
Он не ответил, но как-то странно улыбнулся. Затем достал сигарету из портсигара и закурил.
Жонкиль Риверс наслаждалась своим дебютом в лондонском обществе. Она была в восторге от этого веселого рождественского бала. До сих пор ее единственными светскими развлечениями были чаепития, которые устраивала бабушка в Риверс Корте, а также экскурсии в окрестности с приемным отцом в поисках бабочек или образцов для гербария. Он обращался с ней, как со студенткой. Приемная бабушка считала ее маленькой девочкой, которую нужно хорошо воспитать. И вдруг эта неожиданная поездка в Лондон, и этот восхитительный бал, и люди вокруг, которые относились к ней, как к обычной молодой женщине.
Риверс Корт был милый старый дом времен королевы Анны, переполненный тяжелой викторианской мебелью. Но Жонкиль находила его интерьеры слишком мрачными. Зал в доме Поллингтон, завешенный блестящими оранжевыми с черным драпировками; натертые до блеска полы; первоклассный оркестр — все это предстало перед ее восхищенным взором как новый и волнующий мир. Гирлянды из раскрашенной бумаги, китайские фонарики, пестрые шары, летающие из одного конца зала в другой, зелень остролиста и омелы, громадная арка над входом со словами «Веселого Рождества», выложенными алыми ягодами... Здесь царил сам дух Рождества. Шампанское лилось, пестрые ленты и шары летали от одной пары к другой.
Жонкиль была ослеплена пестротой красок, светом, блеском драгоценностей у дам и весельем в глазах мужчин. Все так ново для нее! Так восхитительно! Как легко здесь было забыть мрачный деревенский дом, сурового приемного отца, добрую, но такую требовательную бабушку. Каждый раз, когда она видела молодую миссис Оукли, которая взяла на себя так много хлопот, чтобы вырвать у бабушки разрешение и привезти ее на бал к Поллингтонам, Жонкиль чувствовала непреодолимое желание броситься к ней и крепко обнять ее.
— Послушайте, ваши глаза, как звезды, — слышала она протяжный голос Гарри, который был явно навеселе. — Чертовски красивые звезды, к тому же...
— Какие глупости! — сказала Жонкиль.
Но она смеялась. Все и вся заставляли ее смеяться сегодня. И ей нравился Гарри Поллингтон. Его двойной подбородок, его монокль, и его искренний смех забавляли ее.
