Через четверть
часа удивлённая супруга сообщила, что мигрень совершенно прошла, а мне в голову
забрела забавная мысль: старик таки не обманул, и я всё же достал для жены
обезболивающее. Хотя и за весьма приличную сумму - средний мавританец в год
зарабатывает не больше ста баксов. Да-да, именно сто, и именно в год. Не
помешает поразмыслить над этой цифрой тем россиянам, кто любит плакаться о том,
какие мы нищие. Слава Богу, настоящая нищета нам даже и не снилась. Кто хочет
её увидеть - пусть едет в Африку.
Однако, я
опять отвлёкся.
Помню, после
мы сидели на балконе, созерцая раскинувшийся внизу серый одноэтажный мегаполис
с бледно-жирными пятнами мечетей, и пили ароматный чай, который приготовила
Мата (к тому времени она уже представилась). А вечером мы втроём гуляли по
рынку и наша провожатая называла подлинную стоимость товара, чем приводила в
неописуемую ярость торгашей. В таких странах - это всё равно что знать прикуп в
преферансе. Я не преувеличиваю. Мы тогда сэкономили баксов сорок на покупках, а
затарились прилично.
Потом
поблагодарили Мату, попрощались с ней, велели передать поклон отцу и разошлись,
полагая, что на этом знакомство благополучно кончилось. Мы шли по освещённой
огнями "Новотеля" улице имени де Голля и смеялись, обсуждая, как
расскажем друзьям в Москве о нашем дневном приключении.
Знали бы мы,
что рассказывать придётся намного больше.
*
* *
Улетали мы на
следующий день. И немало удивились, встретив в аэропорту знакомую фигурку в том
же сером платьице до пола и чёрном платке. Мата сказала, что пришла нас
проводить. Катька моя расчувствовалась аж до слёз, даже попросила меня дать
девчушке ещё полтинник для отца. Мавританка приняла купюру молча, с лёгким
поклоном. Перед паспорт-контролем они расцеловались, а дальше нас закрутили уже
предполётные хлопоты: проверка, посадка, нервное ожидание взлёта и восемь
убийственно долгих часов среди облаков, с пересадкой на Канарах.
И вот наконец
- с трапа в московскую ноябрьскую слякоть. Хорошо! На родной земле и дышится
легче. Не знаю, кому как, а у меня всегда по возвращении с загранки дикий
прилив сил наступает. Родина, всёж-таки.
Уже в
аэропортовой скотовозке я приметил, как мелькнуло меж людьми похожее серое
платьице, да ещё подивился: надо же, кто-то с Мавритании затарился местным
текстилём.
Шок наступил
после таможни. Едва мы дождались, наконец, багажа, и, навьюченные, выползли в
зал к галдящим наперебой мужикам: "Такси! Такси недорого!", меня
кто-то осторожно тронул за рукав.
