Оплатить ее кофе или ее ужин. Но ведь она — не девушка из службы эскорта, которая должна развлекать приятной беседой, ничего не получая от собеседника взамен…
Определенно, Джастина ничем не заслужила такого наказания, как общество Джастина Брайта.
Он ничего о ней не знает. В этом нет ничего предосудительного. Плохо то, что он даже и не пытался узнать. Она расспрашивала его о вкусах, о предпочтениях, о том, что он любит в жизни. Спросил ли Джастин ее в ответ хоть о чем-нибудь? Поинтересовался ли ее привычками, вкусами, склонностями и увлечениями? Кажется, он не снизошел хотя бы до одного встречного вопроса Джастине.
Эгоист.
Удивительно, как друзья и приятели терпели его поведение с самого дня похорон?
На их месте Джастин давным-давно послал бы самого себя. По крайней мере, до тех пор пока голова не вернется на место. И способность осознавать, что происходит вокруг него, — тоже.
Он тоскует по ушедшему человеку, а как обращается с людьми, которые живы, которые окружают его и тоже в общем-то ему дороги?
Эгоист…
Засыпая, Джастин обвинял себя во всех смертных грехах.
Дурное настроение продолжало затягивать его, подобно роковой трясине.
И все равно он был неосмотрителен… Незачем встречаться с людьми, с которыми у него так мало общего? Это ведь было видно сразу. Сразу! У Джастины Доннел нет медицинской страховки. Пустяк? Ничего подобного! Это серьезно. Очень серьезно!
Это выдает подлинное отношение к жизни.
Разве у Мэриан могло не быть страховки? Разумеется, нет! Она всегда внимательно относилась к себе. Серьезно относилась к своему здоровью и к здоровью своих близких. Заботилась о них. Изучала каноны здорового питания…
Ладно. Чего теперь ворошить прошлое. Нужно всего лишь учитывать свои промахи в настоящем. Учитывать и делать выводы…
Засыпая, на границе между сном и явью, где-то на краю сознания Джастин видел смеющиеся глаза Мэриан и ее светлые волосы, развевающиеся на ветру.
Он чувствовал острое, неизбывное, непреходящее одиночество.
И поэтому проваливался в сон не как в спасительное забытье, не как в увлекательный приключенческий фильм, обещающий яркие картинки. Он знал, что сон для него — это холодная бездна.
Но утром к Джастину вернулось привычное удушье.
И он знал, что провалиться в спасительный сон не удастся.
И этот сон не был для него спасительным.
На границе между сном и явью, на краю пробуждения он видел не счастливые глаза смеющейся жены — почему-то в мозгу пронеслось видение темных глаз Джастины. Гипнотических, околдовывающих. Уверенных, словно она знала ответы на все несуществующие вопросы.
